Но что бы там ни было, она никогда не станет женой человека, которого она не может уважать. Если бы только Уортен не действовал на нее так! Он соблазнял ее, и эта мысль заставляла ее бежать все дальше и дальше вверх, по поросшему буками холму, возвышавшемуся над долиной, по траве, где колыхались колокольчики.
Она презирала его, ненавидела его, но в то же время жаждала его мучительно душой и телом.
8
Мег заметила, как омрачилось лицо Хоуп Норбери, когда Чарльз пригласил Элизабет Пристли на второй танец, к тому же еще и на вальс! Хоуп стояла между матерью и Каролиной, улыбка застыла у нее на лице, веер неуверенно колыхался в руке. Она была вся белом, и это был неудачный выбор, потому что белое платье подчеркивало ее бледность, и на этом фоне совершенно терялись ее прекрасные каштановые волосы и карие глаза. Как выгодно оттенил бы ее черты ярко-голубой цвет, подумала Мег, и что заставило миссис Норбери позволить дочери появиться в таком невзрачном туалете. Конечно, белый придавал ей ангельский вид, но рядом с Лиззи, носившейся по залу в оранжевом шелке и расшитом блестками шарфе, Хоуп выглядела довольно тускло.
Чарльз не мог не заметить такой разительный контраст. Он еще ни разу не танцевал с Хоуп, но кто мог осудить его за предпочтение, оказываемое им оживленной, игривой Лиззи?
Мег стояла рядом с мистером Норбери, сгорая от любопытства. Что означал этот выбор Чарльза — да еще на балу в день рождения Хоуп? Половина всех гостей, перешептываясь, сводили глаз с Хоуп. Не мог же Чарльз не понимать, какое он производит впечатление, избегая Хоуп и откровенно флиртуя с Элизабет! Мистер Норбери, человек с тонким чувством юмора и начинающимся брюшком, слегка раскачиваясь на носках, обратился к Мег:
— Мы всегда наблюдаем летом одну и ту же картину, не правда ли, мисс Лонгвилль?
Он пожевал губами.
— Мы имеем прекрасную возможность наблюдать за передвижением огромного количества самых разнообразных пернатых в нашей долине. Хотя их квохтанье и кудахтанье мне не по вкусу. В особенности меня раздражают крики ворон.
Он устремил взгляд в сторону нескольких худощавых пожилых дам, сидевших по другую сторону зала. Одна из них, старая дева, была и черном бумазейном платье, другая, два года как овдовевшая, все еще одевалась в черный шелк, третья — мать семейства почтенных лет — была в черной шали поверх лилового атласного платья, с суровым неодобрительным выражением лица. Они посматривали по очереди то на Лиззи, то на Хоуп, осуждающе пощелкивая языками и покачивая головами. Поведение Чарльза доставляло им больше удовольствия, чем выпало на их долю, на семейных вечерах в Стэйплхоупе за последние годы.
Взглянув на мистера Норбери, который ей очень нравился, Мег отвечала:
— Я мало понимаю в орнитологии, мистер Норбери, но я заметила, что некая птица, отличающаяся буйным и непредсказуемым нравом, мигрирует на юг в неподходящее время — вечерами.
Мистер Норбери снова пожевал губами. Подавая руку Мег, он предложил ей пройтись по залу.
— Не знаете ли случайно причину такой неожиданной и несвоевременной миграции? Полагаю, что не далее как сегодня вечером ожидается наводнение — из слез! По возможности, нужно быть готовым к любым природным — и домашним — катастрофам.
Мег заколебалась, припомнив все, что говорил ей на днях Чарльз. Что из этого может она открыть мистеру Норбери? Наконец она сказала:
— Трудно говорить за других, но мне кажется, я замечаю большое различие в темпераментах наших — как бы их назвать — голубков.
Мистер Норбери усмехнулся и потом вздохнул.
— Я думаю, вы правы, мисс Мегги. Я тоже отметил существенное несходство между моей дочерью и ее поклонником. Последнее время эти различия, которые, быть может, и привлекли их вначале друг к другу, стали еще более заметны — и, к сожалению, не в пользу Хоуп! Честно говоря, я был бы очень признателен Чарльзу, если бы он способствовал проявлению у Хоуп ее природной живости. А получается как раз наоборот, она становится все более сдержанной и замкнутой. А посмотрите только на Чарльза! Куда делась его степенность, серьезность? Он превращается в посмешище, бегая за Лиззи!
Подняв лорнет, мистер Норбери пригляделся к Чарльзу.
— Бог мой! Да это просто фат какой-то! А я-то считал его, по крайней мере, не лишенным здравого смысла!
Для такого заключения момент был как нельзя более подходящий. Чарльз и Лиззи кружились в вальсе. Крепко обхватив хихикавшую Лиззи за талию, Чарльз смеялся какой-то ее шутке, так громко, что заглушал оркестр. Только сейчас Мег заметила, что на нем были желтые панталоны, полосатый жилет и у талии болталось множество брелоков. Он действительно выглядел щеголем. Его рыжие волосы блестели от избытка помады.
Мег взглянула на Хоуп, так и застывшую на месте. Она обратила внимание, что ее каштановые волосы были тщательно — слишком строго для ее правильных черт — собраны в большой пучок на затылке, а декольте было очень высоким; жемчужное ожерелье терялось на ее белой коже. В таком туалете ее красота не была видна, и Мег очень расстроилась. Она знала, что Хоуп любит Чарльза, но почему же тогда — такая пылкая и страстная за фортепьяно — выглядит она в других ситуациях такой холодной, бесчувственной, уныло-приличной? Мег не могла этого понять. Она вспомнила высказывания Хоуп по поводу Байрона и морских купаний — и ее вдруг поразило, насколько Хоуп стала скучной и прозаичной. Раньше она не была такой, как и сказал ее отец. Но почему она изменилась? Такая умная девушка не может не видеть, что ее поступки, как и манера одеваться, охлаждают пыл ее возлюбленного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88