Гостиная ее милости была выдержана то ли в древнегреческом, то ли в древнеримском стиле. По обеим сторонам камина поднимались к потолку мраморные колонны. Из цветов преобладали ярко-синий, белый и золотой. Мебели, кроме дивана и нескольких ампирных стульев в разных углах комнаты, не было, что в целом создавало впечатление строгости и простоты. Шесть высоких окон – четыре напротив двери и два сбоку – были искусно задрапированы сверху и по сторонам синим бархатом с золотой бахромой, карнизы украшали бронзовые фигурки соколов. На полу – синий, с золотистым узором, ковер.
Сама леди Тревонанс была в утреннем платье из голубого шелка, с рюшами по манжетам и горловине. Ее светлые, чуть посеребренные сединой волосы были подняты высоко на затылок и ниспадали оттуда длинными живописными локонами. Ее наряд дополняли жемчужные сережки, кольцо с большим сапфиром, шелковые белые туфельки и небрежно наброшенная на плечи пестрая шаль голубых и коричневых тонов. Наконец, за ее плечом, словно в довершение картины, стоял негритенок-паж с большим опахалом, готовый в любой момент сорваться с места по поручению хозяйки. Поздоровавшись с Джулией, маркиза шепнула что-то ему на ухо, и он тут же исчез.
Леди Тревонанс очень внимательно оглядела белое муслиновое утреннее платье Джулии, отделанное светло-зелеными лентами.
– Так, – пробормотала она как бы про себя, – похоже на ту модель в последнем журнале, только тут, я вижу, пущена по подолу полоска игольных кружев. Очень мило! Повернитесь-ка, – приказала она. – Нет, не так, помедленнее. – Джулия повернулась, и леди Тревонанс одобрительно наклонила голову. – Ваши золотистые волосы, и этот гофрированный кружевной воротничок… Гм-м, недурно, очень недурно. Спинка присобрана, и подол сзади ниспадает этаким полушлейфом. Да, все просто безукоризненно! Это сэр Перран выбирал фасон?
Джулия отрицательно качнула головой.
– Последние несколько лет мы с сестрами сами придумываем для себя фасоны.
– Милая, вам надо было родиться модисткой! Один ваш наряд может служить ручательством того, что вы будете приняты в самых лучших домах. – С этими словами она ослепительно улыбнулась Джулии и знаком предложила ей сесть на черный лакированный стул напротив ее дивана. – Впрочем, думаю, что и моя протекция вам не повредит.
– Ах, миледи! – едва слышно выдохнула Джулия. – Я надеялась, но не смела вас просить!..
– Ну вот и хорошо, что я сама об этом заговорила. Но обещайте в другой раз не чиниться и без церемоний просить меня, о чем вам нужно. Я буду рада в меру своих сил помочь вам и вашим сестрам. А теперь расскажите мне, как вы живете.
Расправив складки платья, Джулия начала подробный отчет обо всех хатерлейских новостях: о том, как ее сестры стали чаще принимать гостей, как сама она всерьез решила завоевать сердце своего мужа и как он сперва словно бы откликнулся на ее порыв, но потом снова отдалился от нее.
Дослушав до конца, леди Тревонанс сказала:
– Я вижу, вы многого добились за этот короткий срок. Только не отчаивайтесь из-за временных поражений и неудач. Вы должны помнить: сэр Перран не привык к женскому обществу. – Она еще раз улыбнулась, после чего заговорила совсем другим, деловым тоном. – Чтобы свет отнесся к вашим сестрам благосклонно, в эту первую неделю в Лондоне вам придется немало сделать. Вы готовы выслушать мои рекомендации?
– О да! – радостно кивнула Джулия. Почти три года она самоотверженно трудилась над тем, чтобы только приблизить эту минуту. И вот наконец ее сестры в Лондоне и при поддержке маркизы, Бог даст, скоро будут приняты придирчивым столичным светом.
– Во-первых, – начала леди Тревонанс, – нельзя забывать, что ваше положение осложнено двумя обстоятельствами: безвременной кончиной вашего отца и тем, что вы вышли замуж, не дождавшись конца траура.
– Я это понимаю, – серьезно кивнула Джулия.
– Хорошо. В таком случае, вам следует быть готовыми к тому, что самые ярые ревнители морали станут вас сторониться, хотя, думаю, и они не посмеют заявить об этом открыто. Если же до моих ушей дойдет, что в отношении вас выказаны какие-либо признаки неуважения, – поверьте, тут уж никому не поздоровится!.. Но это мое дело, вы же предупредите сестер, что, какие бы холодные взгляды на них ни кидались и как бы они себя при этом ни чувствовали, они всегда должны держаться спокойно и уверенно – будто ничего не произошло. Это очень важно. Я видела много сезонов на своем веку и знаю, что частенько одна-единственная улыбка, которой никто не ожидал, заставляет сплетников прикусить языки.
Далее, вы должны будете предъявлять мне все получаемые вами приглашения. В Лондоне слишком много «модных» гостиных, в которых нечего делать ни вам, ни вашим сестрам. Это тоже очень важно. И, хотя некоторых званых вечеров и балов придется избегать, все же, если вы хотите добиться успеха, каждый день вам нужно будет показываться по возможности в нескольких местах. Как только вы, все вчетвером – так что вас трудно будет не заметить, – начнете появляться то там, то тут, весь Лондон тотчас убедится, что сестры Вердель приняты везде. Почаще бывайте в Опере, гуляйте иногда в Воксхолл-Гарденз, только не в дни маскарада. Днем можете сколько душе угодно ходить по магазинам, лучше всего на Нью-Бонд-стрит, но упаси вас Бог забрести в ранний час на Сент-Джеймс-стрит: там молодые повесы подкарауливают несчастных девушек, по большей части приезжих, и набрасываются на них прямо из окон своих клубов. Непременно посетите Британский музей, Королевскую Академию и библиотеку Хукхэма. Будет просто превосходно, если вы где-нибудь повстречаетесь с принцем-регентом и ему случится вас заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135