Эмилин так и не повернулась, старательно наклоняя голову и благодаря судьбу и обычаи за пышные и глубокие складки монашеского головного убора.
— Славная работа, — заметил барон, обращаясь к Кристиену. — Мои поздравления, мадам Агнесса! А я и не знал, что мой личный солярий уже превращен в переплетную мастерскую!
Эмилин густо покраснела, чувствуя, как жар заливает ей лицо.
«Святая дева, — подумала она, — его голос такой же бархатный, как у Черного Шипа, но манера говорить настолько отличается! Высокомерие сквозит в ней, фразы коротки, интонации резки». Пришлось чуть-чуть повернуть голову. Головной убор, закрывающий подбородок и шею, делал движения плавными и медленными, но она не решалась повернуться больше, опасаясь яркого света в солярии, хотя и понимала, что барон может воспринять это как грубость.
— Простите, милорд, — заговорила она, — я куда-нибудь перенесу свои вещи, если мое присутствие здесь нарушает ваш покой. В ваше отсутствие графиня просила меня закончить роспись книги и предложила эту комнату в качестве спокойного места для работы. Его рука медленно протянулась через ее плечо, чтобы аккуратно перелистать страницы.
— Понятно, — помолчав, произнес он. Эмилин ощущала горячее тепло за своей спиной, живую тяжесть руки на плече.
— Это прекрасная работа. Я и не предполагал, что в семье Эшборнов все художники.
— Лишь мой дядюшка и я, сэр, — прошептала девушка. — Я училась в монастыре.
Барон помолчал, аккуратно водя пальцем по разрисованным полям книги. Эмилин наблюдала, как чистый, коротко подстриженный ноготь повторил линию роз и шипов, остановился на них, а потом медленно был убран в сторону.
— Ваша работа безупречна, — наконец проговорил он. — Хорошо. Вы вполне можете использовать эту комнату в качестве мастерской.
— Благодарю вас, милорд, — вежливо ответила Эмилин, а про себя молила: «Уходите скорее, ради Бога!»
Его рука уперлась в стол как раз напротив ее глаз. Девушка прекрасно видела длинные пальцы, слегка припорошенные, словно пылью, темными волосами. Они лениво перелистывали страницы манускрипта. Его тело согревало ей спину. Ее рука со стальным колечком на пальце лежала на столе рядом с его рукой. Девушки нервно пошевелила пальцами.
— Пожалуйста, милорд, — попросила она, — краска ведь еще совсем свежая — даже не высохла.
Он убрал руку, медленно, как будто специально проведя ею по плечу художницы. От этого прикосновения уже знакомый огонь загорелся в душе и теле Эмилин. Пораженная своими ощущениями, покраснев, она быстро опустила голову. Сердце билось с невероятной силой.
Кристиен протянул руку за листком со Святым Георгием.
— Он высох?
Эмилин быстро кивнула.
— Да. Ты можешь его взять, Кристиен. — Стараясь говорить спокойно и сдержанно, девушка с трудом подавляла бурю, бушевавшую в душе. Брат осторожно взял рисунок за уголок, позволяя емупросохнуть на легком ветерке, залетавшем в открытое окно.
— Вот уж Изабель позавидует! — воскликнул он и понесся прочь, покинув комнату с таким же шумом, с каким он и ворвался в нее.
Эмилин спиной ощущала присутствие Николаса Хоуквуда, несмотря на его молчание. Его взгляд жег ее. Она положила обе ладони на стол, боясь пошевелиться и оглянуться. Барон очень нервировал ее: из-за него она не могла ни думать, ни даже спокойно дышать.
— Мадам Агнесса, — наконец прервал молчание Николае. Этот голос опять задел какие-то струны в ее душе, и против воли они зазвучали. А легкая насмешка, с которой было произнесено ее имя, живо напомнила язвительную манеру Уайтхоука. — Вы с дядюшкой планируете надолго задержаться в Хоуксмуре?
— До тех пор, пока не закончим роспись часовни, сэр, — заикаясь, едва пробормотала художница. — Если, конечно, мы здесь не лишние.
— Вам здесь рады! — Он помолчал. — Ваше кольцо достаточно необычно.
— Я ношу его в знак данной клятвы, сэр.
— Клятвы… — Последовало молчание тягучее и густое, словно мед. — Ну, — прервал его наконец барон тихим, с хрипотцой, голосом, — не буду больше вам мешать. До свидания, мадам.
Его шаги прозвучали твердо, даже, пожалуй, излишне громко. Открылась тяжелая дверь, потом с шумом захлопнулась.
Эмилин с трудом усидела на месте. Барон сердится. Получается, что каждый раз, когда она видит его, он на что-то сердится. Девушка пожала плечами, стараясь освободиться от тяжелого ощущения его присутствия.
«По крайней мере, — с некоторым облегчением подумала она, — он не узнал меня».
Глава 15
Грозовые облака плыли по широкому небу, окрашивая все вокруг странным таинственным зеленоватым светом. Стоя на крепостной стене своего замка, Николас Хоуквуд ясно видел реку, текущую под стенами Хоуксмура, леса, темнеющие здесь и там, просторную долину, развернувшуюся вдалеке, Безмятежность пейзажа нарушалась лишь темными столбами дыма примерно на расстоянии мили от замка.
— Что это, черт возьми, такое? — спросил Николас подошедшего Питера. Тот присмотрелся.
— За рекой? Огонь в поле.
— А что там еще, за дымом?
— Похоже на широкую каменную стену. — Питер прищурился. — Боже, да это же крепостная стена, ее только начали строить.
— Все ясно. Батюшка возводит новый замок на моей земле.
— Но твои границы ясно отмечены валунами, выкрашенными белой краской. Что бы он ни предпринимал в долине, граф не рискнет строиться на чужой территории.
— Ты так считаешь? — Николас искоса взглянул на друга. — Несколько недель тому назад я прямо попросил отца прекратить строительство этой башни. Но, как видишь, он не отдал подобного приказа своим каменщикам.
— Считаешь, что у него есть королевское разрешение на это строительство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132