Вследствие всех этих размышлений Ральф обратился к Грациозо, который представился в качестве первого камердинера, и сказал:
– Позовите сегодня же портного, одевавшего моего покойного брата. Телеграмма, призвавшая меня к его смертному одру, была так неожиданна, что я уехал налегке и должен заказать здесь себе новый гардероб. А пока дайте мне какое-нибудь платье Нарайяны: я посмотрю, можно ли мне надеть его.
Несколько минут спустя Морган убедился, что его предшественник обладал великолепным гардеробом, сшитым по последней моде, который точно был сделан для него.
Продолжая одеваться, Морган спрашивал себя, не сохранил ли Нарайяна также одежды римские, рыцарские и всех других веков, в которых он жил. В таком случае коллекция эта должна была быть очень интересна.
Он уже кончал одеваться, когда явился Джузеппе. Старик-управляющий осведомился, как его светлость провел ночь и в то же время сообщил ему, что ее светлость просит его пожаловать к завтраку, так как желает познакомить его со своими знакомыми, которые, узнав о постигшем ее горе, приехали выразить ей свое соболезнование.
Ральф тотчас же отправился на половину своей новой таинственной невестки и застал ее в обществе двух дам и трех мужчин. Все были, видимо, очень огорчены.
Нара тоже имела печальный и убитый вид. Она подала Моргану руку, а затем представила его присутствующим, принадлежавшим к венецианской знати.
– Позвольте, дорогие друзья мои, представить вам младшего брата моего бедного мужа! Он также носит имя Нарайяна Супрамати, только в отличие от покойного мы называем его одним последним именем.
Прием, оказанный наследнику покойного принца, был в высшей степени любезный. Все наперерыв уверяли его в своей дружбе, в высоком уважении и выражали горячее желание доказать ему свои добрые чувства. В этих вежливых уверениях сквозило такое искательство и угодливость, что Морган почувствовал в душе отвращение и с холодной сдержанностью принимал уверения своих новых знакомых.
Немного спустя все перешли в великолепную столовую, отделанную в древнем венецианском стиле, и отдали должную честь прекрасному завтраку. Моргану не пришлось занимать гостей, потому именно, что они занимались им. Зато он внутренне восторгался апломбом, с каким Нара импровизировала его биографию и описывала свои детские отношения с мнимым братом.
Молодая женщина рассказывала, что Супрамати, рожденный от второго брака, был гораздо моложе покойного Нарайяны, но что самая нежная дружба связывала братьев, хотя они и не виделись несколько лет, так как молодой принц путешествовал для своего удовольствия по всем странам света.
Удивление Ральфа достигло своего апогея, когда Нара предложила гостям самим убедиться в необыкновенном сходстве Супрамати с своим покойным братом. Когда же присутствующие согласились с этим, а дамы даже нашли в его глазах и улыбке поразительное подтверждение этого сходства, молодой человек чуть не рассмеялся и почувствовал отвращение. Очевидно, его собственная личность исчезала в ореоле представителя колоссального богатства, а низость людская, глухая и слепая пресмыкалась перед этой грудой золота.
Ральф невольно взглянул на Нару, стараясь проникнуть в глубину ее мысли, и с восхищением убедился, что несмотря на ее вздохи и жалобы, жгучие глаза молодой женщины смотрели на него с выражением, доказывавшим, что он очень нравится ей.
Когда все вернулись в гостиную и гости стали прощаться, Нара объявила им, что утром, на следующий день, она уезжает на несколько недель для устройства своих дел.
Наконец молодые люди остались одни. Морган последовал за своей новой невесткой на большой открытый балкон, откуда открывался вид на канал. Нара лениво раскинулась на низеньком диване и устремила взор на Моргана, молча облокотившегося на балюстраду.
– Дорогой мой Супрамати! Вы плохо входите в вашу роль и имеете немного дикий вид в этой новой для вас среде. Впрочем, я надеюсь, что ваша молчаливость будет приписана горю, которое вы испытываете вследствие потери такого близкого родственника, – чуть насмешливо заметила Нара.
– Это правда! Я чувствую себя, как во сне, – ответил Морган, проводя рукой по лбу. – Впрочем, – с улыбкой прибавил он, – если смерть брата делает меня молчаливым, то я убедился, что и ваше вдовье горе не глубже. Но шутки в сторону! Вы не оплакиваете Нарайяну и, по-видимому, нисколько не жалеете его? Давно вы обвенчаны?
Нара рассмеялась тихим, пронзительным смехом, неприятно прозвучавшим в ушах Моргана.
– Достаточно долго, чтобы могли друг другу надоесть. И в обыкновенной жизни слишком легкомысленный муж может опротиветь жене, но там для обоих вопрос решает смерть. Представьте же вы себе положение женщины, связанной с мужем, вечно молодым и полным сил, ревнивым, бесконечно требовательным, изменяющим и эгоистом! Подобный союз может загасить целый вулкан страстей и истощить терпение верблюда. И если обыкновенный муж обманывает жену тысячи раз за 25-30 лет совместной жизни, прикиньте, какой перечень супружеских неверностей должен быть у «бессмертного»…
По мере того как Нара говорила, выражение грусти, презрения и невыразимого утомления туманило ее лицо. Сердце Моргана прониклось глубокой и искренней жалостью к этой новой спутнице его странной отныне судьбы, к этому таинственному наследию его благодетеля.
Наклонившись к Наре, Ральф схватил ее руку и страстно прошептал:
– Забудьте прошлое, Нара! В предстоящей нам долгой жизни я буду боготворить вас, буду любить вас одну и употреблю все силы, чтобы сделать вас счастливой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103