Но раз Нара сама захотела этого, то нужно же было ему как-нибудь убивать время. И почему бы ему не покровительствовать «талантам», как это делал Нарайяна? Благодаря Богу, ему нет надобности скаредничать.
Правда, он не имел еще случая оценить таланты людей, с которыми познакомился накануне. Мужчины выказали только грандиозный цинизм и подозрительную нравственность, что же касается женщин, то ему не приходилось еще встречать подобных. Бедный чахоточный доктор не мог поднимать взоры на закулисных звезд и кокоток высшего полета, не имея средств покупать благосклонность жриц наслаждения, которые, как гиены, оспаривают друг у друга богатого и щедрого любовника.
И, действительно, у них все – «искусство», начиная с покрывающих щеки румян и кончая монологами любви, которые они повторяют как новичку, так и опытному кутиле, берущему их для придания себе рельефа человека моды, достаточно богатого, чтобы содержать их.
– О! Эти дамы полусвета очаровательны, – с глубоким вздохом сказал ему вчера виконт. – Но они страшно жадны. На то, что они выманивают, свободно можно содержать три законные семьи: чтобы удовлетворить их вкусы, люди рискуют разориться.
При воспоминании об этой фразе улыбка скользнула по губам Супрамати. Он не рискует разориться ни материально, ни физически; но тем не менее будет с умеренностью развлекаться.
К завтраку приехал виконт с необыкновенно разнообразной программой дня, но Супрамати объявил, что он хочет побывать в соборе Богоматери и осмотреть Луврский музей; впрочем, он согласился вечером поехать в Альказар.
– А затем ужинать с Пьереттой? – спросил виконт с многозначительным взглядом.
– О, нет! Ежедневно наслаждаться обществом мадемуазель Пьеретты было бы слишком скучно.
– Понимаю! Вы еще чувствуете себя утомленным после вчерашнего вечера. Или, может быть, вы сожалеете, что не выбрали Мушерон? Бедняжка так старалась вам понравиться, – со смехом заметил де Лормейль. – Последнее поправимо. Скоро, дорогой друг мой, вы войдете во вкус веселой жизни, полной все новых и новых впечатлений.
По моему мнению, принц, во время ваших долгих путешествий вы вели слишком аскетическую жизнь, посвящая чересчур много времени науке и очень мало действительной жизни. Это необходимо исправить, а лучшая школа для этого – это общество артистов и жриц свободной любви.
Эти женщины умеют жить. Их утонченный вкус кладет особенный отпечаток изящества на все, что их окружает. Я знаю, что на этих опасных чаровниц смотрят с презрением замужние женщины, то есть женщины честные или, говоря иначе, женщины с ограниченным кругозором, для которых весь мир заключается в хозяйстве и детях. В подобной среде человек как бы застывает; в течение же долгого времени тоска и скука подобного мещанского существования в супружеском гнезде может всякого сделать идиотом.
– Уж не женаты ли вы, что такого дурного мнения о супружеской жизни? – с улыбкой спросил Супрамати. Лицо виконта омрачилось.
– Увы! Принц, вы угадали. Я женат на очень наивной институтке, мечтавшей о вечной идиллии и предъявлявшей нелепые требования. Если она находила адресованную мне любовную записку от женщины, с которой я поддерживал, между прочим самый невинный флирт, то падала в обморок, всюду трезвонила о моих злодеяниях и требовала, чтобы я довольствовался ее обществом… Смешно!… И при этом у самой ни тени вкуса или шика. Тщетно пытался я переделать ее нелепое воспитание и развить в ней чувства истинного изящества. Я показывал ей в театре туалеты и прически – настоящие образцы шика и утонченного вкуса – советуя подражать им. Но Великий Боже! Когда я сравнивал потом копию с оригиналом, то просто давился со смеху. Ей просто не хватало чего-то неуловимого, свойственного одним артистам. И вот она возненавидела сцену и стала презирать актрис, на которых я указывал ей как на образец и соперничать с которыми у нее не хватало способностей.
– Тем не менее, вы, конечно, представите меня виконтессе? По всей вероятности, вчера ее не было дома? – спросил Супрамати.
Его коробило то, что он слышал. Воспитанному строго нравственной матерью, ему казалось диким давать в образец порядочной женщине нравы и вкусы кокоток, которых посещал супруг.
– Виконтессы нет в Париже. Несколько месяцев спустя после рождения дочери она бежала в Нормандию к родным, которые воспитали ее. Дядя ее, умерший в прошлом году, был старый идиот со взглядами времен Ноя; его жена, женщина с такими же отсталыми воззрениями, живет, как сова, в своем старом замке, переполненном святошами. Моей жене нравится такое общество, а я не требую ее возвращения, так как с ней невозможно жить. Она шпионит за мной, делает мне сцены и заставляет меня прятаться как вора. Теперь, благодаря Богу, я вот уже третий год веду холостую жизнь – жизнь беззаботную и веселую, позволяющую мне удовлетворять мою страсть к музыке и драматическому искусству. Но оставим эту скучную материю,- прибавил виконт, беря Супрамати под руку. – Если хотите, я предлагаю вам свою помощь для покупки каких-нибудь безделушек Пьеретте. После вчерашнего вечера это почти необходимо.
– Я не думаю уклоняться от этой необходимости и буду вам глубоко признателен, если вы укажете мне хорошего ювелира,- ответил, слегка покраснев, Супрамати.
– В таком случае, я беру на себя ваше дело и отвезу вас к ювелиру, где можно по умеренным ценам приобрести прекрасные вещи.
Виконт выказал необыкновенное усердие, и прежде всего повез принца к ювелиру. Он давал такие хорошие советы, что купленная безделушка оказалась бриллиантовой парюрой в сто тысяч франков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103