— А тебе не кажется, что несправедливо отправлять меня в ссылку? Я ни в чем не виновата. К тому же нам надо кое-что решить.
— Нам нечего решать, — угрюмо процедил он.
— Ты не прав, очень даже есть что, — дразня дыханием его щеку, сказала она. — Впрочем, мы можем обсудить это в карете по дороге в Торндайк.
Ее вкрадчивый голос заставил его задрожать. Намек был слишком прозрачен, чтобы не понять его.
Наконец, явился Парнелл и, заметив хозяина в столь бедственном положении, кинулся открывать дверь. Питер вышел на крыльцо и с облегчением вздохнул: похоже, пытка скоро кончится. Но не тут-то было. Оказавшись на улице, Габриэлла прильнула к нему, и сквозь тонкую ткань Питер почувствовал волнующее прикосновение ее груди.
Несколько часов наедине с ней… в темной карете, несущейся по освещенной луной дороге… Намеренная податливость ее тела обещала горячий отклик, а ее губы так и манили к поцелую. Питера бросило в жар, он ощутил, как им овладевает желание.
В сумрачном свете он заглянул в ее сияющие глаза, и его охватила паника. События определенно ускользали из-под контроля. Нужно срочно на что-то решаться!
— Ты не проведешь меня, Габриэлла, — вдруг заявил он, резко отстраняя ее. — Я вижу твою игру, так что не надейся снова заманить меня в ловушку, все равно у тебя ничего не выйдет. С этими словами он втащил жену обратно в дом и усадил на чемодан.
— Давай… распаковывай вещи, занимай какие .угодно апартаменты, вешай ситцевые занавески и раскладывай повсюду кружевные салфеточки. Если тебе угодно, можешь даже выкрасить окна в розовый цвет, мне плевать!
Питер подошел к дверям столовой, откуда пугливо выглядывал Парнелл, и громко, чтобы слышала Габриэлла, сказал:
— С этого дня я переселяюсь в «Кларендон». Пусть кто-нибудь из лакеев завтра перенесет туда мою одежду и бритвенные принадлежности.
Отдав еще несколько приказаний, Питер, не глядя на жену, продефилировал мимо и скрылся в ночи. Сиротливо сидя на чемодане, Габриэлла не знала радоваться ей своей победе или огорчаться. Да и победа ли это вообще? Несомненно одно — он по-прежнему хочет ее, а это уже хорошо. Все-таки Розалинда была права: обольщение — великая вещь и великое искусство, но как же многому ей еще следует научиться…
Торопливые шаги заставили ее вздрогнуть и поднять глаза. Заинтересованные стороны были тут как тут.
— Что случилось? — запыхавшись, спросила Беатрис.
— Питер рекомендовал мне покрасить окна в розовый цвет и повесить ситцевые занавески, — довольно улыбаясь, ответила Габриэлла. — Можно также разложить кругом вязаные салфетки.
— Какие окна? Какой ситец? — сердито воскликнула Розалинда. — Он что, рехнулся? Держа тебя на руках, он думал лишь об обустройстве дома? Святители небесные, выручайте! Оказывается, граф гораздо больше похож на свою мать, чем я думала.
Невероятно, но факт: Беатрис пропустила колкость Розалинды мимо ушей. В данный момент ее занимали совсем другие проблемы.
— Значит, он уступил тебе дом? — задумчиво проговорила она. — Прекрасно! Нашим следующим шагом будет упрочение твоего положения в обществе. Все должны знать, что ты графиня Сэндборн, законная жена Питера Сент-Джеймса.
— Чушь! — отмахнулась Розалинда. — Габби должна делать шаги совсем в другом направлении.
— Но в первую очередь ей нужно обеспечить свое надлежащее место в высшем свете.
— В первую очередь ей нужно обеспечить себе место в его постели, — не унималась Розалинда. Обе дамы готовы были наброситься друг на друга. Похоже перемирию, которое они по молчаливому соглашению соблюдали со дня отбытия из Торндайка, пришел конец.
— Мама! Леди Беатрис! — протиснулась между ними Габриэлла, предупреждая неминуемую схватку. — Не ссорьтесь, прошу вас. Мы ведь можем действовать в обоих направлениях.
Габриэлла, как всегда, оказалась на высоте. С ее словами трудно было не согласиться, все же это нимало не способствовало примирению воинственно настроенных леди.
— Она будет спать с ним не позже, чем через неделю, — пообещала Розалинда, бросая вызов сопернице.
— Она будет рядом с ним в обществе раньше, чем через неделю, — клятвенно заверила Беатрис.
Они с изысканной вежливостью пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам: одна — планирующая сделать Габриэллу хорошей женой, другая — лелеющая мечту видеть ее идеальною любовницей.
Так был разработан план мощной двусторонней атаки, который неминуемо должен был привести Габриэллу к супружескому счастью.
В эту ночь ни Розалинда, ни Беатрис не сомкнули глаз. Каждая была уверена, что именно ее стратегия окажется наиболее действенной и поможет загнать упирающегося мужа «под каблук».
Утром инициативу захватила Беатрис, она предложила Габриэлле отправиться в салон дамского платья, расположенный на Риджен-стрит. Девушка было запротестовала, упирая на то, что ей совсем не нужна новая одежда, но Беатрис лишь снисходительно закатила глаза.
— Не смеши меня, дорогая… разумеется, тебе нужна новая одежда. Как ни печально это сознавать, но твой гардероб неадекватен роли замужней женщины. К тому же тебе нужны социальные контакты и связи, а где же их заводить, как не у хорошей модистка?
— С этим трудйо было спорить, и они отправились на Риджен-стрит;
Салон был устроен скорее как гостиная, чем как магазин, и три часа, проведенные в нем, пролетели словно один миг. После того как были сняты мерки миловидная горничная предложила дамам прохладительные напитки, и Габриэлла, которой вовсе не хотелось ни пить, ни есть, под бдительным оком Беатрис вынуждена была согласиться. Дело в том, что девушка немного побаивалась въедливую модистку, но еще больший ужас ей внушали две другие дамы, которые тоже приехали заказать себе платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115