– Сжечь дотла дом?! Немедленно погаси свечи!
Уолтер даже же шевельнулся, тогда она яростно принялась задувать их сама. Отец схватил Блайт за руки и притянул к себе.
– Нет, не надо! Мне необходим свет! Ты должна понять! Мне нужен свет, чтобы… прекратить войну.
– Чтобы что?.. – в ужасе уставилась на отца Блайт.
– Видишь ли, наконец-то я постиг это и знаю единственный способ проникнуть в разум короля, освободить его от тьмы, в которую он погружен, – при этом Уолтер указал на крошечное чердачное оконце и с восторгом произнес: – Видишь то окошко? Оно обращено на восток. Там Англия. Если мне удастся сфокусировать свет, много света, и направить его на маяк… Тогда я дотянусь до короля Георга! Все, что мне нужно, – это сконцентрировать…
Дрожа от ужаса и возмущения, Блайт растерянно смотрела на свечи, медленно превращавшиеся в дым. О Боже, последние две недели у нее не было даже огарка, чтобы осветить себе дорогу в спальню! Блайт бросила на миссис Дорнли полный боли взгляд, но та тотчас опустила глаза. Сомнений не оставалось: деньги, вырученные от продажи серебра, ушли на очередную бредовую идею Уолтера Вулрича. И это в то время, когда они буквально погрязли в долгах! Господи, помоги им всем! Неужели она единственная в этом проклятом доме, у кого осталась хоть капля здравого смысла?!
– Не-е-ет! – воскликнула Блайт, вырываясь из рук отца; она даже зажала ладонями уши, не желая слышать этот несусветный бред. – Ни слова больше! Пойми, твой «свет» никогда не достигнет Англии. Ради Бога, отец, подумай сам: даже самые сильные маяки уже не видны на расстоянии нескольких миль!
– Но это особенный свет…
– Нет, нет и нет!
Блайт схватила одну из свечей и резко задула ее.
– Это всего лишь кусок воска, а мы всего лишь люди, самые обыкновенные люди. Мы мерзнем, когда нет огня в наших каминах, и голодаем, когда на столе нет еды. И мы должны работать, чтобы как-то существовать! Твоя сумасшедшая выходка оставила нас на долгие месяцы без еды, света и тепла. Я не намерена больше терять ни минуты!
Отвернувшись от отца, Блайт принялась одну за другой гасить свечи. Едкий дым застилал ее глаза, проникал в легкие. Задыхаясь и кашляя, она старалась изо всех сил, потом вдруг остановилась, ослепленная слезами, и медленно повернулась к отцу.
Господи, что сделало с ним время?! Где тот веселый, улыбчивый человек, который так баловал свою дочурку? Разве эти горестно опущенные по краям губы умеют смеяться? Неужели эти безвольно опущенные руки когда-то подбрасывали маленькую Блайт к потолку?
Едва дыша, она сделал несколько шагов на одеревенелых ногах и схватила отца за рукав.
– Так больше продолжаться не может. Разве ты не видишь: мы почти разорены.
На лице Уолтера отразилось страдание, однако Блайт опасалась, что оно вызвано отнюдь не осознанием их плачевного состояния или пониманием своей вины.
– Ты должен прекратить заниматься подобными вещами, иначе когда-нибудь ты всех нас погубишь! – она что есть силы тряхнула руку отца и с отчаянной решимостью добавила: – Я больше тебе этого не позволю, ты слышишь? Пойми, кому-то нужно быть благоразумным и позаботиться обо всем.
Встретив страдающий взгляд отца, Блайт едва не разрыдалась у него на груди. «Нет, – сказала она себе, – нужно быть сильной, нужно перебороть свою слабость…»
– Немедленно потушите все свечи! – приказала Блайт миссис Дорнли и Лиззи. – Наведите здесь порядок и… то, что можно продать, продайте, чтобы заплатить Симмонсу и Джекобсону.
Экономка снова потупилась, заметив, что хозяйка с трудом справляется с душившими ее слезами.
– Соберите люстру, – продолжала отдавать приказы Блайт. – Поскольку мы уже давно обходились без нее, сможем делать это и впредь. Я сегодня же найду покупателя!
С этими словами она бросилась к двери. Лиззи и миссис Дорнли испуганно расступились в разные стороны, давая ей дорогу.
Да, жизнь Блайт Вулрич наверняка не выдержал бы и святой, и этой жизни предстояло стать еще хуже.
ГЛАВА 2
На ходу сорвав с вешалки поношенную бархатную накидку, Блайт через парадную дверь выскочила в прохладное туманное утро. По мощенным булыжником улицам уже началось движение: туда-сюда сновали слуги, выполняя различные поручения хозяев, чиновники спешили на службу, одни торговцы распахивали двери своих магазинов, проветривая помещения, другие развозили в тележках товар, стараясь при этом держаться поближе к богатым особнякам. Блайт уверенно прокладывала себе дорогу в людской толпе, отвечая на приветствия рассеянным кивком головы.
Вероятно, всякий, кто видел, как она выскочила из дома и зашагала по направлению к докам, заметил отсутствие на ее голове старенькой, уже давно вышедшей из моды шляпки. Однако вряд ли кто-нибудь догадывался о состоянии Блайт. Лишь персиковый оттенок ее гладкой кожи и чрезвычайно быстрая походка свидетельствовали о бушевавшем внутри нее огне.
Блайт считалась очень порядочной молодой женщиной. Одевалась она довольно скромно, роста была чуть выше среднего. Ее темно-каштановые волосы отливали красивым рыжевато-золотистым блеском, который не могла погасить даже слишком строгая прическа. Лицо Блайт имело форму сердечка. Высокие скулы изящно переходили в нежные щеки, плавно спускавшиеся к твердо очерченному подбородку с ямочкой посередине. Кораллового цвета полные губы были, по обыкновению, плотно сжаты. Тонкие руки придерживали на груди простенькую накидку, которая скрывала широкие плечи, тонкую талию и округлые бедра. Длинные шерстяные юбки вились вокруг стройных крепких ног, привыкших к пешим прогулкам.
Но самым примечательным во внешности Блайт Вулрич был золотистый цвет ее глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121