– Ja, – грустно подтвердил Мюллер. – Нам остается только верить, что Господь не бросит нас и спасет.
Некоторое время они молчали. Эрия попыталась устроиться поудобнее, насколько это было возможно в таком положении.
– А где ваша жена Анна? – спросила девушка, больше не желая выносить гнетущую тишину.
– В Северной Каролине. Уилксборо, возле границы колонии. Небольшое поселение. До него неделя езды отсюда. Возможно, ваши охотники уже искать вас, а? Они нам помочь?
Сам того не подозревая, Мюллер нанес девушке жестокий удар. Откуда они узнают, что с ней приключилось? Могут решить, что она сбежала. Как поймут, где ее нужно искать? Смогут ли выследить индейцев в этих глухих лесах? И… будет ли вообще граф искать ее? С какой стати? Эта мысль причинила острую боль. Эрия вспомнила его разгневанное лицо тем утром, когда она осмелилась выйти из палатки без его разрешения.
Да, у графа есть все основания умыть руки. Он спокойно вернется в цивилизованные края и забудет о ней, как забывают о досадном порезе на пальце: какое-то время он напоминает о себе болью, а потом зажил и… исчез. Как исчезла Эрия из жизни Рутланда. Но неужели он бросит ее на произвол судьбы? Неужели Тинан так бесчеловечен, что отдаст ее на растерзание этим дикарям? Даже одичавшие в этих лесах охотники приходят на выручку женщинам и детям, захваченным в плен индейцами.
– Я… не знаю, ищут ли меня, – прошептала девушка едва слышно.
– Будем молиться за это, – откликнулся Мюллер, давая понять, что расслышал ее слова.
Вскоре вернулись индейцы. Их было всего четверо, и они совсем не походили на тех бравых воинов, которые приходили в лагерь на переговоры. Их волосы были выбриты за ушами, оставлена лишь широкая дорожка, проходившая ровно посередине черепа. Штаны из оленьей кожи были грязными и потрескавшимися, а когда двое приблизились к Эрии, она содрогнулась от ужасной вони.
Индейцы грубо рассмеялись и начали трогать ее за волосы, щупать тело… как будто перед ними была лошадь. К ним присоединились двое остальных. Один из них достал длинный нож и направил острием к ее шее, затем грубо схватил за волосы и с силой дернул вверх. При этом что-то сказал дружкам, и те покатились со смеху. Эрия поморщилась от боли, но не закричала. Кажется, индеец решил пока не снимать с нее скальп…
Видимо, голод оказался сильнее, чем охота поиздеваться над бедной пленницей. Индейцы вернулись к костру и, присев на корточки, принялись есть полусырого кролика. Никто даже не подумал предложить еду пленникам. Вечерний воздух дышал прохладой, и индейцы завернулись в одеяла, словно устраиваясь на ночь возле костра. Фридрих Мюллер обратился к ним по-английски, потом добавил что-то на их родном языке. Он попросил воды для Эрии. В ответ заработал удар в челюсть, но все же один из негодяев принес воды в кожаном мешочке, влил в рот девушки пару глотков и начал проверять, надежно ли она связана.
Эрия старалась не смотреть на индейца, когда тот щупал ее грудь, бедра, живот. Она уже не сомневалась, что ночью они будут брать ее по очереди, один за другим. Раньше Эрия слышала рассказы о том, как белые женщины предпочитали бросаться на лезвие кинжала, не желая отдавать себя на растерзание этим грубым животным. Ее чуть не вырвало от отвращения, когда сильные руки принялись шарить по ее стройным ногам.
Но индеец не стал ее насиловать, а, удовлетворив любопытство, связал ноги и удалился к костру.
Всю ночь Эрия дрожала от холода, а на рассвете к ней подошел тот же индеец, отвязал от дерева, присев на корточки, освободил ее ноги, затем жестом приказал встать. Повел в кусты и указал на землю. Эрия не сразу поняла, чего он хочет, а когда поняла, залилась краской, но все же присела и сделала то, что требовалось. После этого индеец опять крепко привязал ее к дереву, не забыв связать ноги, и опять дал несколько глотков безвкусной теплой воды.
Немного погодя краснокожие ушли далеко в лес, и Эрия вздохнула свободнее. Фридрих Мюллер услышал вздох и спросил, все ли с ней в порядке.
– Да, просто очень холодно и хочется есть… и мне ужасно страшно.
– За себя я не боюсь, – отозвался Фридрих. – Мне страшно за вас и мою любимую жену Анну. Как она будет без меня?
– Что они с нами сделают? – дрожащим голосом спросила Эрия.
– Меня заставят работать, как лошадь… а с вами сделают то, чего не делают со своими женщинами, и будут пользоваться, когда только захотят. Мы не индейцы, а значит, не люди.
– Как рабы! – Эрию охватил ужас.
– Да, мы их рабы, – в голосе Мюллера слышалось смирение, и от этого девушке стало еще страшнее.
Боже мой! Всего два месяца назад она беспечно жила в роскошном доме, не зная, что значит бороться за выживание, не ведая ни голода, ни холода. Все проблемы были связаны с предполагаемым замужеством… Господи! Как серьезно Эрия переживала разрыв с Томасом! Тогда ей казалось, жизнь кончена. Знала бы она, что ее ждет впереди…
Теперь она потеряла и дом, и семью, и честь, и даже свои мечты. Для чего было спасаться бегством из маленького городка? Чтобы быть проданной графу собственной матерью? Горло болезненно сжалось от подступивших рыданий. Она вспомнила мать, ее нежные руки… стойкое стремление выжить в любых условиях… и любым способом. Теперь Эрия никогда не узнает истинные мотивы поступка Мэриан Даннинг и до последнего вздоха будет задаваться вопросом, любила ли та когда-нибудь свою дочь.
Оба пленника долго молчали, прежде чем заговорить. И словно по обоюдному согласию, не говорили о будущем и их безнадежной ситуации. Эрия узнала, что миссионер – немец, как она и предполагала по его акценту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111