Даже в коридоре.
Намек взбесил Карину, она вытащила кинжал и готова была вскочить на стол, чтобы дотянуться до Джеймса, если бы Рэм не схватил ее за руку.
– Рина! Прекрати! – прорычал он, бросив на Иден взгляд, умолявший принять какие-нибудь меры, и потащил сестру из зала.
– Джеймс, я поражена, – Иден рассердилась. – Карина – дочь Гаскелла, сестра моего мужа, каковы бы ни были побочные обстоятельства. У нее и так тяжелая жизнь, а ведь ей нет еще и семнадцати.
– Значит, она рано занялась нужной профессией, – фыркнул Джеймс.
– Что? – Иден не верила своим ушам. – Она – милый, живой ребенок, Джеймс Марлоу. И несмотря ни на что, до сих пор не знает мужчин. Как ты думаешь, зачем она носит этот чертов кинжал?
Она вышла, оставив Джеймса предаваться раздумьям.
Иден нашла Карину в ее комнате, печальную, с сухими глазами, удивительно беззащитную и хрупкую. Взяв девушку за руку, она попросила рассказать, что произошло.
– Черт возьми! – сказала Карина, заканчивая рассказ. – Если бы у меня был кинжал, Тэсс не осмелился бы.
– А почему у тебя его не было? – Иден нахмурилась.
– Я думала, что без кинжала смогу более… походить на леди.
Иден рассмеялась бы, если бы не начала догадываться, почему это стало так важно для Карины. Глубоко вздохнув, она задала вопрос напрямую.
– Дело в Джеймсе, не так ли?
Карина кивнула. Юное лицо казалось таким печальным.
– Он красивый и элегантный. И привык к элегантным леди…
Иден вздохнула. Ей не хотелось разочаровывать наивные представления Карины о ее брате. Вспомнив косые взгляды Джеймса, подумала, что он не сможет сопротивляться обаянию девушки в большей степени, чем другие холостяки в Скайлете.
– Оставайся сама собой, Карина, и пусть все будет так, как будет.
* * *
Несколько дней спустя после верховой прогулки Джеймс соскочил с коня, лениво потянулся, чувствуя, как кровь пульсирует в жилах. Это был перст судьбы – в этот самый момент он увидел Карину. Девушка пошла к сараю, а Джеймс застыл, вспомнив широкую спину Тэсса Маккренны. Гнев охватил его. «Не мое дело, если она валяется в сарае, как блудливая кошка», – подумал он, но ноги сами понесли к сараю, когда девушка скрылась за дверью.
Глаза Джеймса не сразу привыкли к темноте, но он услышал шорох и разглядел Карину, взбирающуюся на груду сена, лежавшую в углу.
– Где вы? – она поворошила сено, заглядывая под него. – Я найду вас! – голос стал угрожающим. – И приготовлю на ужин!
Сбоку послышался шорох. Карина резко повернулась и бросилась грудью на сено, которое вдруг начало визжать. Гам, шум, визг, и вскоре она держала за воротники троих малышей, а четвертому подставила подножку, когда тот хотел улизнуть.
– Ага, теперь вы в моей власти, – она обняла двоих и закружилась с ними, еще двое визжали и крутились вокруг. Потом все свалились в сено. Карина начала щекотать малышей, и через несколько минут все, хохоча и тяжело дыша, валялись в сене.
– Рина, давай еще поиграем! – попросил мальчуган лет пяти.
– Нет, – она села, стараясь успокоить детей. – Вам бы только играть, а у меня дела. Хватит на сегодня.
– Спой тогда!
Девушка запела тихую, нежную колыбельную. Дети подпевали. Джеймс смотрел на них, чувствуя, как все внутри буквально превращается в кашу, и та теперь стекает в сапоги. Какой он гнусный негодяй! Дети… она поет для детей! Тихий голос волной окатывал его, заставляя краснеть. Когда песня закончилась, несколько мгновений царила тишина, которую Джеймс прервал тихими аплодисментами.
Карина вздрогнула, увидев его. Пораженная, она прогнала детей, которые тут же шмыгнули за дверь.
– Вы хорошо поете, – он протянул ей руку, чтобы помочь встать, но Карина отпрянула, вскочив без его помощи. Еще минуту назад она излучала тепло, а теперь вновь превратилась в маленькую кошку, готовую выпустить когти. Скорость этого превращения изумила Джеймса.
– Мы играли. Наши дети много работают, но играть ведь они тоже должны, – она отряхнула юбку, накинула на плечи шаль. Ее руки дрожали. Это был первый комплимент мужчины в ее жизни.
В ее волосах все еще торчали соломинки, и вполне естественно, что Джеймс протянул руку… Она отпрянула, вздрогнула, глядя на него огромными глазами, в которых читалось сомнение. Джеймс показал ей травинку.
– Стойте спокойно, – он медленно, словно стараясь не спугнуть девушку, осматривал прядь за прядью. Затем погладил блестящую темную массу, которую уже несколько раз видел во сне. Волосы были густыми, мягкими, ароматными.
Карина замерла, грудь вздымалась, Джеймс ощутил прерывистое дыхание, провел рукой по щеке – на ощупь она напоминала персик. Он сделал шаг вперед, взял ладонями тонкое лицо. Глаза Карины закрылись. Джеймс обнял тонкую талию, прильнул к зовущим губами девушки.
Волшебная нежность его рта растопила сердце Карины, руки непроизвольно обняли шею Джеймса. Она приоткрыла рот, отвечая на нежность его губ, забывая о всех нападениях холостяков Скайлета. Теперь все по-другому – удовольствие, нежность, волшебство. Это не кто-то, это – Джеймс.
Стыдливо она начала возвращать поцелуи, коснувшись губ и языка, и почувствовала, как потеряла опору под ногами, вокруг – сено, над нею Джеймс. Он целовал ее подбородок, шею, плечи. Ее руки ласкали его волнистые волосы, крепкую шею над высоким воротником. Карина обвила руками широкие плечи.
Когда Джеймс стал расстегивать блузку, она не возразила, и вскоре грудь – обнаженная, согретая теплом его восхищенного взгляда – явила ему упругие розовые бутоны, которыми тут же завладели его губы.
Джеймс чувствовал, как дрожит Карина, руки скользили по ее талии, прекрасной груди, волосам… Голова у него кружилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131