– Я что-то никак не могу понять твоей логики. Ты восхищаешься ею, находишь вполне привлекательной, выделяешь ум и характер. В конце концов, оказывается, что для кого-то она может стать прекрасной женой, но этот кто-то – не ты.
Генри облегченно вздохнул. Наконец-то она все поняла.
– Именно так.
– Но ты не уважаешь и не восхищаешься женщинами, которых называешь подходящими. Ты сам сказал, что они неумны, бесхарактерны и что ты никогда не полюбишь такую женщину.
Генри кивнул:
– Да, именно так. Теперь-то ты понимаешь?
– Напротив, я ровным счетом ничего не понимаю и совсем запуталась. Ты хоть слышишь сам себя, Генри?
Глаза маркиза сверкнули.
– Если я когда-нибудь решу жениться – а в настоящее время я не вижу ни одной причины обзаводиться семьей, – то мой брак будет скорее политическим маневром. Я не приемлю брак по любви, и мне жаль тратить время, разговаривая с тобой на эту тему.
– Ах вот как? А мне казалось, что именно со мной ты и должен обсуждать подобные темы.
– Тогда вспомни отца, Элеанор. Поверь, я не буду повторять его ошибки.
– Что, черт побери, ты несешь?
– Не скромничай, тебе отлично известно, что я имею в виду. Обманут. Ослеплен эмоциями. Не в состоянии увидеть действительно важные вещи. Элеанор, это не обо мне.
– Но ты – не наш отец, а Люси – не наша мать. И ты не можешь сомневаться в том, что любовь является единственно правильной и важной вещью в жизни.
– Я знаю, ты обожаешь Фредерика, но наверняка не станешь спорить с тем, что этот брак был устроен заранее.
Генри увидел, как загорелись щеки сестры, она замерла в негодовании, не в состоянии что-либо произнести. Несмотря на это, маркиз положил руку ей на плечо и продолжил:
– Перестань, Элеанор, не обманывай себя. Я верю, что Фредерик сразу же влюбился в тебя – он был бы последним дураком, если бы не сделал этого. Тем не менее этот брак был запланирован его отцом и нашим как политический шаг, а любовь пришла позднее. Власть, влияние – что делает человека настоящим мужчиной и вот почему я добьюсь большего, чем мой отец.
– Господи, ну что за чушь! Ты никогда не упустишь возможности поехидничать над матерью. Хорошо хоть, что она никогда не увидит, во что ты превратился.
– Это ее не касается, и мне абсолютно не важно; что она думает. Разве ты не видишь? Любовь к женщине – вот что может разорить мужчину, превратить его в ничто.
– Полагаю, ты вывел эту прописную истину из одного-единственного примера, которым стала для тебя история нашей матери.
– А даже если и так. Все женщины лживы и двуличны, и я никогда не поверю ни их словам, ни их поступкам. Именно с помощью неправды они добиваются того, чего хотят.
– Все женщины? Все или только Сесилия Лейтон? Похоже, ты судишь обо всех женщинах по двум довольно недостойным примерам.
– А как насчет Шарлотты Хаверфорд?
– Ну, хорошо, третий пример. А как же я, Генри? Ты забыл, что я тоже женщина?
– Но ты исключительная женщина.
Это было действительно так. В конце концов, именно Элеанор заботилась о своем братишке, целовала его на ночь, замедляла шаг, когда мальчишка не поспевал за ней. Она всегда была его самым близким другом, его защитником.
– Значит, мисс Аббингтон – тоже исключение, – упрямо произнесла Элеанор.
– Откуда тебе это известно? – Маркиз снисходительно улыбнулся. – Ты едва знакома с этой девушкой...
– И все же я знаю. Можешь считать, что это женская интуиция. Ты должен доверять мне, Генри. Разве я тебя когда-нибудь подводила?
Никогда. Что бы он делал без нее все эти годы?
– Нет, но...
– Никаких но!
– Даже если все, что ты говоришь, правда, любовь не принесет мне счастья. – Генри невольно вздохнул.
– А если ты продолжишь скрывать свои чувства к мисс Аббингтон, думаешь, это будет лучше? Послушай, брат, я не могу не беспокоиться о твоем будущем. Ты сказал, что женишься на девушке, которую не любишь, и тут как раз появилась юная леди, которая восхищает тебя. Но вот беда, она не из твоего круга. Перестань, Генри! Признайся лучше, что ты влюблен в нее...
– Даже не мечтай – я никогда не признаю этого. Да, она мне нравится; она нравится мне больше, чем я мог представить, когда думал о своих будущих отношениях с невестой. Но любовь? Невозможно. – Он покачал головой.
– Бедняга! Мне жаль тебя.
– Лучше не трать на меня свою жалость. Все идет так, как и должно идти.
Элеанор вздохнула, и искорка надежды исчезла из ее глаз.
– Если бы ты только мог представить, что теряешь, Генри! И все из-за своей гордыни...
Однако маркиз искренне надеялся, что его сестра ошибается.
Люси очень обрадовалась, увидев на ступеньках Роузмор-Хауса знакомую фигуру.
– Мистер Уилтон! – воскликнула она. – Я так рада видеть вас. Значит, вы получили мое письмо?
– Мисс Аббингтон! – Уилтон снял шляпу, и его карие глаза засияли. – Я тоже рад. Разумеется, я получил ваше письмо, а о том, что вы не дома, узнал из разговора с миссис Стаффорд. Как вам нравится Лондон?
– Очень впечатляюще. Правда, не так тихо и спокойно, как дома. – Первые капли дождя упали на ее лицо. Она посмотрела на мрачное небо. – Пойдемте, выпейте со мной чашечку чая.
– Спасибо, мисс Аббингтон. Это просто чудесно.
Держа шляпу в руке, мистер Уилтон последовал за Люси в дом, где она немедленно позвала Пенвика и попросила принести чай. Сердце сильно забилось в ее груди, так ей не терпелось узнать новости.
– Итак, мистер Уилтон, – начала она, ставя чашку на стол и внимательно глядя на гостя, довольный вид которого сразу оживил ее надежду. – Вы говорили с кем-нибудь в колледже по поводу моей просьбы? Смею я надеяться, что мне смогут помочь?
– Именно об этом я и пришел рассказать вам, мисс Аббингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66