По-видимому, она ошиблась, поскольку ее ни на минуту не покидало беспокойство о своем будущем. Она категорически отказывалась обсуждать с кем-либо, в том числе и с Селиной, события, происшедшие в Девоншире, а потом в Лондоне. Ей не хотелось вновь переживать то, что она надеялась навсегда забыть.
Элинор старалась изо всех сих сохранять душевное равновесие, напрягая всю свою волю. Это было единственное, что она могла предпринять. Если она позволит себе думать о Фредерике, о его предательстве, то, вероятно, сойдет с ума. Душевная рана была еще слишком свежей, слишком болезненной.
Нащупав свою сумочку, она подумала о письме, которое мать передала ей утром перед уходом в церковь.
Это было письмо от мистера Уитби, с которым она переписывалась последние несколько недель. У нее еще не было возможности прочитать его. Письма мистера Уитби всегда приносили ей некоторое утешение и служили напоминанием о том хорошем, что было связано с ее путешествием в Уитби-Холл, – о дружеском отношении, хотя довольно странном.
Элинор размышляла, что ответить, если мистер Уитби вновь сделает ей предложение. Он вскользь упомянул об этом в последнем письме, и она в ответ дала понять, что не исключает такой возможности. Ей очень хотелось узнать, как он отреагировал на это. Может быть, ее будущее в конце концов определится?
И если ей суждено выйти замуж за мистера Уитби, будет ли она удовлетворена этим браком, будет ли у них взаимопонимание? Сможет ли она забыть Фредерика, не дав ему возможности объясниться? Селина подробно передала ей то, что он сказал в тот вечер в Лондоне: он никогда не предавал ее, а мисс Делакорт солгала. И все же она лицом к лицу столкнулась с женщиной, с которой Фредерик делил постель и которую он содержал в обмен на сексуальные услуги… Нет, она не могла вынести этого.
Однако Элинор не покидала мысль: что, если Фредерик говорил правду? Ей никогда не удастся выяснить это, если он будет оставаться в Лондоне, а она в Эссексе. Но если мисс Делакорт намеренно исказила реальную ситуацию и Фредерик ни в чем не виноват, он мог бы приехать в Эссекс и встретиться с ней, не так ли? Влюбленный мужчина сделал бы именно так, рассудила она. Тот факт, что он не пытался вновь увидеть ее, доказывал отсутствие у него любви к ней. Видимо, он решил продолжать вести прежний образ жизни. И она тоже будет жить, как прежде, решила Элинор, глядя на письмо мистера Уитби в своей сумочке. Ее взор внезапно затуманился.
О Господи! Элинор ни разу не заплакала за эти несколько недель, а сейчас глаза увлажнились, и она готова была расплакаться прямо здесь, в церкви, на глазах у всех присутствующих. Ей необходимо немедленно выйти и вдохнуть свежий осенний воздух.
Когда спустя пять минут собравшиеся в церкви встали и начали произносить молитву, у Элинор появилась прекрасная возможность улизнуть.
– Мама, – прошептала она, склоняясь к ее уху. – Я вдруг почувствовала себя нехорошо. Мне необходимо уйти.
– А я должна принять участие в чаепитии с женой священника. На этом настоял твой отец. Я не могу уйти сейчас, – прошептала в ответ мать.
– Тогда я пойду одна пешком. Небольшая прогулка на свежем воздухе, несомненно, поможет мне прийти в себя.
– Что ж, иди, – сказала мать с хмурым видом. – Однако поторопись. Кажется, скоро начнется дождь.
Элинор кивнула и поспешно направилась к выходу, не обращая внимания на любопытные взгляды прихожан, пока продвигалась по проходу между скамьями. Оказавшись на улице, она тревожно посмотрела на затянутое тучами небо.
Действительно, вот-вот должен начаться дождь, а у нее ничего не было, чтобы защититься, кроме шерстяной накидки. Элинор ускорила шаг, полагая, что идти под дождем не очень-то разумная идея. В хорошую погоду получасовая прогулка от церкви до дома была бы вполне приятной, а под дождем можно промокнуть до нитки.
Спустя четверть часа начало моросить. Элинор остановилась и надвинула на голову капюшон поверх шляпы, содрогнувшись, когда холодные капли дождя попали на лицо. Затем она снова двинулась вперед, в то время как моросящий дождь постепенно перешел в ливень и пыль под ногами превратилась в грязь.
Впереди за деревянным мостом через речку она заметила небольшую рощицу в стороне от дороги. Там можно было хоть немного укрыться.
Глубоко вздохнув, Элинор поспешила пересечь мост и нырнула под скудные свисающие ветви, когда внезапно послышался стук копыт.
Господи, хорошо бы это был кто-то из знакомых. Кто сжалился бы над ней и предложил подвезти домой. Элинор вышла из-под деревьев как раз в тот момент, когда лошадь и всадник появились на возвышении дороги. Через несколько секунд они были уже совсем близко, и копыта лошади загрохотали по деревянному настилу моста.
Элинор вышла на дорогу и, приподнявшись на цыпочках, отчаянно замахала руками, надеясь быть замеченной, несмотря на густую пелену дождя. Всадник в забрызганном пальто из верблюжьей шерсти промчался мимо, затем остановился, развернул лошадь и двинулся назад к ней.
– Какого черта? – крикнул он, надвигая ниже на лоб шапку из бобрового меха, прежде чем спрыгнуть на землю.
Фредерик? Боже милостивый, нет. Элинор удивленно отступила назад. Нет, должно быть, ее сознание сыграло с ней злую шутку.
– Вы решили покончить с жизнью, стоя вот так на дороге? – прорычал он, придвигаясь ближе. – Сейчас почти ничего не видно.
Дождь, стекая с меховой шапки, почти скрывал его лицо. Элинор жадным взглядом всматривалась в знакомые черты. Густые темные брови, проницательные глаза, твердый подбородок, полные чувственные губы – да, это он. Его непокорные темные волосы – сейчас намокшие – ниспадали на широкие плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81