— Вы не должны себя корить, Раймон. Вас там не было…
— Меня там не было, — повторил он, — я не проливал их кровь. Но по дороге в Яффу я начал думать, что в этом есть и моя вина. Я спас жизнь королю Ричарду, но не сумел убить человека, который на него напал. Король Ричард не нашел его и обратил свой гнев на всех жителей Акры. А я был болен и не смог отговорить его от этой чудовищной мести.
— Вы не виноваты…
— Среди нас были люди, которые могли образумить короля, когда тот впадал в убийственную ярость. К тому времени они все погибли, кроме меня. Лучше бы я умер до Акры!
— Как вы можете так говорить? Вы должны благодарить Бога за то, что остались живы, приехали в Акру и спасли жизнь королю. Жалеть об этом… — Она замолчала.
— Крамольно, — закончил Раймон. — Я скажу один раз, Алиса, и больше никогда не буду к этому возвращаться: если бы я предвидел будущее, то не стал бы останавливать кинжал злодея.
— Король Ричард — величайший из всех христианских правителей…
— Ричард Плантагенет — величайший из всех христианских воинов. Он герой. Но как король… как правитель он никуда не годится. Он обирает до нитки своих вассалов и предает их интересы, развязывая войну в угоду Риму. — Раймон взял свою рубаху и начал заново ее складывать. — Даже молодой Иоанн, хоть он и подлец, был бы лучшим герцогом Нормандии. И королем этой нищей страны.
— Вы хотите, чтобы принц Иоанн занял место своего брата?
— Я сказал, жена, что больше не буду возвращаться к этой теме. Неужели ты так мало дорожишь моей жизнью — и своей тоже, — что готова повторить при всех мои слова, переиначив их в явную крамолу? Клянусь Богом, женщина, я свалял дурака, поделившись с тобой своими мыслями.
Алиса отпрянула назад, и от ее белых плеч покатилась легкая волна.
— Мне нет нужды повторять ваши слова при всех, — сказала она. — Любому, кто желает узнать ваши мысли, достаточно сесть в главном зале и послушать, как вы кричите.
Его жена говорила смелые речи, но в ее расширившихся глазах стоял страх, а грудь была неподвижна…
Он опустился на колени и взял у нее мокрый мешочек с травой.
— Опять не дышишь! Неужели тебе не дурно?
— Я дышу.
— Тогда делай это так, чтобы я видел. — Он понизил голос: — Я устал от войны, кровопролитий и Плантагенетов. Теперь я буду жить спокойно и подниму свой меч, только чтобы защитить мои земли. Больше никакого предательства, никаких кинжалов в ночи и убийств.
Вода остыла. Алиса задрожала и подсела повыше, взявшись за дубовые стойки ванны. Раймон коснулся ее щеки.
— Алиса, ты не должна меня бояться. Я вспомнил Акру и произнес эти глупые слова, которые могут лишить нас всего, что у нас есть. Ты должна помочь мне забыть все эти ужасы, жена. — Он погладил ее тонкую шею и опустил руку вниз — туда, где холодная вода омывала белую грудь. Он чувствовал, как она напряжена и неподвижна.
Он накрыл ее холодные губы своими, и лицо ее вновь порозовело, а грудь затрепетала в его ладони.
— Мы больше не будем говорить про Палестину, — сказал он. — Это неподходящая тема для безгрешных.
Она что-то прошептала в его щеку.
— Что? — переспросил он.
— Я не безгрешна.
Он опять поднял руку и тронул ее губы.
— Ты безгрешна, Алиса. Ты не губила человеческие жизни. Она покачала головой. На пальцы Раймона упали теплые капли. Его жена плакала.
— Черт возьми! — Он смахнул слезы с ее лица. — Ты плачешь по девственной крови, которую пролила до нашей свадьбы? Клянусь, Алиса, я никогда не буду осуждать тебя за это. После того, что я видел и что я тебе рассказал, твой грех — ничто. Его нельзя ставить в один ряд с предательством и убийством. Ты невинна, жена, — в моих глазах. И в глазах Господа.
Алиса обмоталась льняным полотенцем, взяла кубок с бренди и села на скамью рядом с теплым камином. Тем временем ее муж вылил в остывшую ванну чайник горячей воды и снял штаны.
Раймон погрузил свое большое тело в парную воду. Алиса наблюдала за ним, прихлебывая бренди и с радостью чувствуя, как внутри у нее начинает зарождаться желание. Оно прогонит ее мысли о прошлом. И страх перед будущим.
Она чуть было не проболталась. Но он сказал, что сочувствует принцу Иоанну, и это ее остановило. Как он отреагирует, узнав, что она убила человека, преданного Иоанну Плантагенету? И сколько ему понадобится времени, чтобы догадаться об истинной причине ее сегодняшних слез?
Не важно. Эта ночь последняя. Завтра Иванов день.
А что потом? Будут ли они еще когда-нибудь вместе? Разрешит ли он ей вернуться после…
— Выпей еще, Алиса. Выпей свой кубок до дна. Я не хочу видеть в нашей спальне вытянутые лица, женушка.
Она вновь подняла кубок, но пить не стала. Ей нужна трезвая голова. Она и так уже чуть не выдала этому человеку свою самую страшную тайну.
— Ты что, разучилась улыбаться, Алиса? Мы простились с прошлым — почти простились. Через несколько дней я вернусь в Морстон и буду искать шкатулку старой королевы. А потом, независимо от того, найду я ее или нет, в течение двух недель мы отправимся в Виндзор.
— Нет, я…
— Да. Вопрос решен, Алиса. Мы поедем в Виндзор вместе, и ты встретишься с вдовствующей королевой. Твоя мать служила ей верой и правдой, и королева должна отблагодарить тебя за это. — Он взглянул на нее сквозь прикрытые веки. — Ты слишком робкая, жена. Я даю тебе возможность повидаться с сиятельной госпожой твоей матери, а ты недовольно хмуришься. Виндзор тебе понравится, вот увидишь. Все женщины мечтают побывать при дворе королевы Элеаноры.
— А я не хочу.
— Но почему? Твоя мать много лет жила при дворе, а твоя няня с лицом мула одевается так, как будто до сих пор прислуживает старой королеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107