Никто не навещал их и не приглашал на приемы. Ее жизнь свелась к коротанию дня за бесцельной и утомительной работой швейной иглой и общению с тетей Амелией. Ее отец наотрез отказался разрешить ей вернуться к работе в конторе.
— О Боже, Кетрин, — сказал он, когда дочь затронула эту тему, — как ты можешь думать, что я опять рискну подвергнуть тебя опасности? Меня и так неотступно терзает чувство вины за то, что тебя похитили. Если бы я не был столь эгоистичен, этого бы не случилось, но ты нужна была мне в конторе, и я позволил тебе работать, хотя знал, что не следует мне этого делать. Но теперь я не собираюсь повторять свою ошибку.
— Отец! — Кетрин пристально взглянула на него. Неужели ты действительно думаешь, что может найтись еще кто-то, способный повторить то, что сделал Мэтт… капитан Хэмптон. Нет такого второго безрассудного человека, чтобы предпринять подобную попытку! Кроме того, насколько мне известно, пленные больше не работают на верфях.
— Кетрин, я не могу и не хочу рисковать. Может произойти что-либо другое. Одним словом, женщине не место на верфях. Твоя работа в конторе еще тогда наделала много шума, но теперь, когда твоя репутация уже и так…
Его дочь поднялась с места, от ее голоса повеяло ледяным холодом:
— Пожалуйста, отец, нет нужды продолжать этот разговор. Я вполне понимаю твое желание, чтобы я больше не пачкала твоего имени. Если ты будешь выплачивать мне небольшое пособие, я с радостью переменю фамилию и перееду в другой город, куда-нибудь подальше, конечно… скажем, в Калифорнию! Или ты предпочел бы, чтобы я уехала в другую страну? Несмотря на то, что моя репутация так сильно подорвана, может все-таки Франция согласится меня принять?
— Кетрин, пожалуйста, не нужно волноваться! Я думаю прежде всего о тебе, о твоей безопасности и репутации.
— Отец! — резко проговорила она. — Меня похитили, изнасиловали и унизили… и не один Мэттыо Хэмпттон! Я побывала в пекле сражения, ухаживала за ранеными, видела много крови, я пережила свирепый ураган Северной Атлантике, я ударила ножом одного мужчину и попыталась застрелить другого. И теперь ты ожидаешь, что после всего этого я смогу всю оставшуюся жизнь заниматься шитьем и вязанием?
Она выскочила из комнаты, как ветер. Ее отец, ничего не понимая, уставился ей вслед.
Хотя она старалась с ледяным безразличием на лице избегать отца, он не сдался и не позволил ей вернуться на работу. Днем она обычно предпринимала короткую прогулку в компании Педжин, но на это уходило мало времени. Она много читала, а еще больше времени проводила в мечтах. Вязание чулков и шарфов, вышивание монограмм на платках и фигурная штопка утомили ее своим однообразием. Внезапно ей пришла идея сшить платья из подаренных Меттью отрезов.
Впервые, с тех пор как она вернулась, ей доставляло удовольствие ее занятие. Они с Педжин весело листали альбомы с выкройками и журналы мод, а затем кроили. Из розового материала она решила сделать повседневное платье с прямоугольным вырезом и рукавами-буфами, вспомнив как однажды Мэттью сказал, что легкое муслиновое платье замечательно оттеняет ее красивую грудь. Из шерстяного отреза изумрудного цвета они сшили платье с высоким воротником и длинными рукавами с кружевной отделкой по воротнику и обшлагам, чтобы смягчить его несколько строгий вид.
После примерки Педжин объявила, что темно-розовое платье просто прелестно, а изумрудное элегантно. Из золотистого атласа они смастерили модное бальное платье. Кетрин знала, что в этом нет смысла, ей никогда не представится повод его надеть, но ей было безразлично это, она сделала его как бы для Мэттью, а не для Бостона. Глубокий вырез обнажал стройную шею и нежную, упругую, кремового оттенка грудь. Рукава были узки и подчеркивали изящность ее рук и хрупкость запястья. На изготовление юбки в форме колокола ушло несколько ярдов материала, но ее талия благодаря форме юбки, стала казаться тоненькой, как спичка.
Хотя это платье было очень простым, оно чрезвычайно шло ей. Когда она надела его, ее волосы и глаза, казалось, засверкали, заблестели, а ее кожа приняла соблазнительно теплый золотистый оттенок. Он знал, подумала Кетрин, как я буду смотреться в платье из этой ткани! Он разглядел во мне красоту, которой больше никто не увидел. Она состроила гримасу. К черту! Почему обязательно должно было случиться, чтобы именно такой бессердечный и холодный человек, как он, разглядел ее красоту?
Она аккуратно сложила золотистое бальное платье и, завернув его в китайскую шелковую бумагу, спрятала в шкаф. Темно-зеленое платье они с Педжин пересыпали нафталином, чтобы оставить его полежать до зимы. Розовое она стала носить по дому к неудовольствию тети Аманды, которая заявила, что оно непристойно.
Кетрин вела себя, как ребенок, впервые в жизни отведавший конфет. Светский Бостон не мог запретить ей посещать магазины! Они с Педжин пропадали в них, покупая обувь, затейливые шляпки, перчатки, ленты, расчески, зонтики и прочее и прочее. Но главным образом они приобретали отрезы и последние номера журнала мод «Годиз». Кетрин не доверяла бостонским портнихам. Если ее отвергло общество, что ж, пусть! Но одеваться она будет так, как ей нравится!
Они с Педжин сами шили платья. Из-под их проворных рук выходили то дорожный костюм в бело-золотую полоску, выглядевший так аппетитно, что его хотелось съесть, то серебристо-зеленое утреннее платье, отделанное по краям белыми кружевами, то шоколадно-коричневое вечернее платье с широким шлейфом и бессчетное количество других, подходивших Кетрин по фигуре и манере держаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124