Кетрин посмотрела на часы Хэмптона, лежавшие на письменном столе. Была четверть пятого утра. Вздохнув, она попыталась поудобнее устроиться на стуле, что оказалось невозможным.
Еe тело ныло от огромной усталости, ей страшно хотелось прилечь рядом с Мэттью и заснуть, но она боялась потревожить его сон.
* * *
Пару часов спустя негромкий стук в дверь пробудил ее. Она с удивлением обнаружила, что все-таки заснула. Стучал доктор. Он осмотрел Хэмптона, измерил температуру и объявил, что доволен ходом выздоровления. Он дал еще лекарства, посоветовал Кетрин отдохнуть и ушел. Вскоре принесли завтрак, и она моментально проглотила его, внезапно почувствовав, как мало ела все предшествующие дни.
— Кетрин? — послышался голос Хэмптона, слабый до неузнаваемости, и она повернулась посмотреть на него.
Он выглядел уставшим, его лицо посерело, в глазах все еще сохранялся горячечный блеск, и всем своим видом он выражал крайнее изумление.
— Ш-ш-ш! Не разговаривай! — она подошла к постели и пощупала его лоб, он был теплым. — Ты сильно простудился. У тебя была горячка, и некоторое время ты был в беспамятстве. Но доктор Рэкингхэм лечит тебя, и скоро ты поправишься. Сейчас тебе нужно поесть. Давай я покормлю тебя.
Она приподняла его голову рукой и заставила его выпить немного чая и съесть тост, который она для него размачивала в чае, и апельсин, который она разламывала на дольки. Не съев и половины апельсина, он опять соскользнул в сон. На этот раз его дыхание стало ровнее, и его сон казался глубже. Она рискнула прилечь рядом с ним и поспать тоже.
* * *
Когда Хэмптон проснулся, она скормила ему целую миску супа, апельсин и чашку кофе. Он был очень слаб, его мысли путались, и ей снова пришлось объяснить ему, что он был очень серьезно болен. Его жар продолжал спадать, и Хэмптон погрузился в сон, на этот раз крепкий и здоровый. Доктор обрадовался и заявил, что у Хэмптона очень сильный организм, а Кетрин — очень толковая сестра милосердия.
— Заболело и несколько матросов, — сказал доктор. — Удивительно, что не все! Ведь они пробыли на палубе много времени в этот ледяной шторм, к тому же их здоровье уже было подорвано тюрьмой.
Сердце Кетрин запрыгало от счастья при воспоминании, что это она подкармливала их на верфях, и безусловно, это помогло, иначе бы они совсем обессилили.
Но вслух она лишь вымолвила:
— Кажется, капитана сморил глубокий сон. Может, мне пойти помочь вам в лазарете?
— Нет, спасибо, я справлюсь сам, Однако я настоятельно рекомендую вам выйти на палубу и погулять немного на свежем воздухе. А затем непременно отдохните. Мне не хочется, чтобы и вы еще заболели.
Кетрин последовала его совету. Прогулка по палубе освежила и придала ей сил, хотя было холодно и моросил дождик. Мичман Фортнер присоединился к ней, чтобы поинтересоваться состоянием здоровья капитана. Он заверил ее, что до Англии они наверняка доплывут. Его поведение по-прежнему отличалось беззаботной жизнерадостностью, но в то же время чувствовалось, что его угнетает лежащая на нем ответственность за корабль.
Кетрин покинула его и спустилась в каюту к Хэмптону.
— Привет, Кетрин, — сказал капитан, как только она переступила порог.
— Как вы себя чувствуете, капитан? — проговорила она, наклонив голову.
— Я голоден, — сказал он, и на его лице появилось подобие его прежней улыбки.
— Отлично. Значит, вам лучше. Тогда я схожу и принесу вам что-нибудь поесть.
С камбуза она вернулась с маленькими порциями разных закусок, чтобы возбудить его аппетит. Однако Хэмптон едва ли нуждался в возбуждении аппетита. Он быстро проглотил все и остановился лишь потому, что челюсти его были еще слишком слабы, чтобы долго жевать.
— Я в каком-то странном для себя и смешном состоянии, — проговорил он, но на этот раз голос его звучал уже крепче. — Как кисель!
— Горячка отняла у вас много сил, — ответила Кетрин, — но кое-что от вас еще осталось.
— Пелджо говорит, ты не отходила от моей постели, была со мной постоянно, как ангел-хранитель, — сказал Хэмптон.
— Пелджо?
— Он заходил ко мне, пока ты гуляла по палубе. Он превозносит тебя до небес.
— Он и сам находился при вас все это время.
— Ах, да, но Пелджо не заявлял во всеуслышанье о своей ненависти ко мне!
— У меня нет обыкновения позволять кому бы то ни было умирать, только лишь потому, что я питаю к этому человеку неприязнь. Вы же были больны очень серьезно: бред, сильный кашель. Дело могло кончиться воспалением легких. Как только вы поправитесь настолько, что вас можно будет оставлять одного, я стану помогать доктору Рэкингхэму ухаживать за больными матросами.
— Скажи, ты не находишь ореол святой слишком обременительным иногда?
— Как вы только можете даже во время болезни быть таким противным? Предлагаю вам захлопнуть рот и постараться заснуть.
— Извини. Дело в том, что ты оказываешь на меня дьявольски странное воздействие. Я хотел поблагодарить тебя, а не вступать с тобой в спор или ссору, но вместо этого…
— Вам нет надобности благодарить меня, — сухо ответила Кетрин. — Я сделала бы то же самое для любого другого заболевшего человека.
Он скорчил гримасу и отвернул свое лицо к стене.
Вскоре она услышала, что его дыхание стало медленным и глубоким. Кетрин утомленно опустилась на стул. Вдруг все показалось ей таким унылым и безнадежным, что ей захотелось расплакаться. Напряженность последних дней, сегодняшнее счастье, когда она поняла, что опасность миновала и болезнь Мэттью отступает — все это свелось к тому, что они опять стали царапаться. Не то, чтобы она ожидала резких перемен!.. Но все время урагана и его болезни у нее возникло какое-то иное отношение к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124