— И все равно это не идет ни в какое сравнение с большим путешествием по Европе, — сказал Пайн, вспоминая месяцы, проведенные им на континенте, когда он путешествовал из одного города в другой — обычно за счет одной из своих состоятельных подруг женского пола, — ужиная, распивая вина, танцуя все ночи напролет и возвращаясь домой только на рассвете, чтобы проспать несколько часов и проснуться за полдень с ужасной головной болью и с незнакомой женщиной в кровати рядом с собой. Боже, спаси Пре-скотта, если он пошел по его следам. Но с другой стороны, возможно, подобный стиль жизни больше подходил Прескотту, чем ему.
«Это может быть самым большим приключением в его жизни, которое он будет с радостью вспоминать всегда. Или же наоборот постарается забыть, как в моем случае», — добавил он про себя.
— А ты когда-нибудь ездил в большое путешествие по Европе? — спросила Хлоя.
— Конечно. Но я был тогда гораздо моложе и намного глупее.
— Свободен, как вольная пташка, так?
— Можно и так сказать.
Пайн понял, в каком направлении шли мысли его жены, и очень хотел, чтобы она сменила тему разговора. Он был не против обсудить с ней его прошлое наедине в их комнате, но ему совершенно не хотелось шокировать тетушку Эмми.
— И к тому же, наверное, вдоволь позабавился с девушками, — сказала Эмми, разделавшись со своим последним бобом.
— Э-э…
Его тетушка захохотала и поднялась на ноги.
— Неважно. Ты можешь не отвечать на это. Так; куда еще собирается съездить Прескотт? Или он не сказал?
— Нет, не сказал, — ответил Пайн. — Он только написал, что Большой канал не идет ни в какое сравнение с нашей речушкой Брэнзос. К тому же он порядком пахнет.
— И как же пахнет этот большой канал? — спросила Хлоя.
Пайн на мгновение задумался.
— Насколько я помню, плохо.
— Все похоже на то, что Прескотт начинает скучать, — сказала Эмми.
— Скучать по Англии или по своему дому здесь, в Техасе? — спросил Пайн.
— По Техасу, конечно, — ответила Эмми. — Я пойду в дом и поставлю варить эти бобы. Ужин должен быть готов, как только зайдет солнце. Хлоя, не держи малышку слишком долго в воде, слышишь? На улице уже начинает холодать.
— Не беспокойтесь, тетушка Эмми. Мы уже прямо сейчас собираемся вылезать. Не так ли, мисс Присси?
Пайн протянул руку и, взяв полотенце, висящее на перилах крыльца, подал его Хлое.
— Присей — вряд ли подходящее имя для нашей дочери, любовь моя. Я никогда не пойму, и как это мы остановились на нем. Она все что угодно, но только не Присси. Может быть, нам следовало бы назвать ее «Юниор»?
— Такое имя для девочки? Вряд ли. Просто дай ей немного времени, Пайн, и Присцилла вырастет в одну из самых прекрасных девушек в Вако. А может быть и во всем Техасе. Кто знает?
— Будем надеяться, что ты окажешься права, однако я в этом сильно сомневаюсь. На днях, когда я взял ее с собой на конюшню, с ней чуть не случилась истерика. Я знаю, что она хотела покататься на лошади.
— Ведь ты не позволил ей, не так ли?
— Боже мой. Конечно нет. Ну уж во всяком случае — не одной.
— У-гу. Ты, возможно, и притворяешься, что беспокоишься о том, чтобы она не выросла сорванцом, но каждый раз, когда я вижу вас двоих вместе на улице, ты всегда разрешаешь ей ездить с собой в седле.
— Я просто хотел научить ее с ранних лет искусству верховой езды, в чем, согласись, нет ничего плохого. А уж учить ее быть настоящей леди — это твое дело, а не мое.
Пайн взял у Хлои завернутую в полотенце дочку к себе на руки и нежно прижал ее к груди, испытывая почти такое же неимоверное наслаждение от ее свежего младенческого запаха, какое он испытывал от той безграничной любви, которую она всегда дарила ему.
— О? А что же тогда по-твоему твое дело?
— Избаловать ее до предела, конечно же. Ты ведь папина маленькая дочь, не так ли, моя сладкая?
Присцилла обняла его своими пухлыми ручонками за шею, подарила ему большой мокрый поцелуй в щеку, потом состроила рожицу и звонко засмеялась из-за того, что его выросшая за день щетина царапнула ей губы.
— Она будет твоей до тех пор, пока не вырастет, и какой-нибудь красивый молодой мужчина не придет и не похитит ее сердце, — сказала Хлоя.
— Твоя мамочка, должно быть, сошла с ума, дорогая. Папа никогда не допустит, чтобы это случилось.
— Неужели?
— Конечно, не допущу. У меня есть твердое намерение отдать ее в монастырь при первом же признаке того, что она начнет расцветать в настоящую женщину.
— Это ты сейчас так говоришь, но…
— Я скажу это и потом, вот посмотришь. Ни один мужчина в мире не будет достаточно хорош для моей драгоценной дочери. Ты запомнишь это, не так ли, моя сладкая? Все мужчины, за исключением твоего папочки, — свиньи. Безобразные похотливые свинки, у которых только одна мысль в голове.
Хлоя бочком подошла к Пайну и одарила его долгим вызывающим взглядом.
— Из моего собственного опыта я бы этого не сказала.
— Да, я… — он заметил на себе ее пристальный взгляд и почувствовал, как это часто бывало раньше, что все его тело охватил жар, тот, который только она могла создать и который только она могла погасить.
— Я думаю, что пришло время для нашей маленькой мисс Присси идти спать, ты так не считаешь?
— Спать? Сейчас? — Хлоя легким движением руки провела пальцами по открытому вороту своей блузки. — Но ужин уже почти готов.
— Мы можем поужинать позже. Я совсем не против, даже если нам придется есть все холодным.
— Ты, возможно, не будешь, но тетушка Эмми будет ужасно огорчена.
— Однако она не будет так расстроена, как расстроюсь я, если… — он замолчал, услышав странный звук на расстоянии.
— Что это, черт побери?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97