Хоть варваров было больше, каждый взмах его меча заставлял их отступать. Джейми с легкостью расправился с ними, убивая одного за другим.
Рыдая, Алекса упала на колени, потому что держаться на ногах сил у нее уже не было. Джейми безумно хотелось обнять ее и успокоить, но, прежде чем он смог произнести хоть слово, он услышал крики своих товарищей. Бросив последний взгляд на девушку с гривой огненных кудрей и полными слез зелеными глазами, он ушел, оставив ее одну на лесной поляне в окружении изуродованных мертвых тел.
Она смотрела вокруг, словно не веря в то, что все происшедшее здесь — реальность, а не страшный сон. Глаза Алексы повсюду встречали только смерть и разрушение. Все, кого она любила, были мертвы, и их кровь заливала родную землю. Оцепенев, она сидела рядом с мертвыми, пока на землю не спустилась ночная тьма.
— Сестра Фиона, как себя чувствует наш пациент?
Мать-настоятельница вошла в комнату и остановилась у кровати.
— Такие раны стали бы смертельными для более слабого человека, — монахиня в коричневой рясе положила холодный компресс на лоб неподвижно лежащего мужчины, все тело которого покрывали многочисленные повязки из льняной ткани. — Ему приходится бороться за каждый вздох, преподобная мать.
Она грустно покачала головой и всхлипнула.
— Боюсь, что ему не суждено прийти в себя.
— Тише, успокойтесь, — настоятельница монастыря мягко коснулась ее плеча. — Мы должны сохранять веру, сестра Фиона. В конце концов, он не обычный человек. Если бы не молодой лорд, нас бы уже давно поработили захватчики.
— Да, я знаю, преподобная мать, — монахиня вытерла слезы. — И мое сердце разрывается, когда я думаю о том, что мы почти ничего не можем для него сделать.
— Вы ошибаетесь, сестра Фиона. Многое в наших силах. Кроме бальзамов и трав у нас есть еще и наша вера. Я верю, что у всех нас есть своя роль в великом божественном замысле. Не зря молодого лорда привезли именно к нам, в аббатство Гленросс. Мы должны сделать все, что в наших силах, а в остальном положиться на милость Господа, — настоятельница отвернулась, но возле двери остановилась снова. — Я соберу сестер в часовне. Если потребуется, ради нашего лорда я готова поднять на ноги даже небеса.
— Вы его видели? — молодая послушница в туго накрахмаленном белом платье с передником стояла посреди группки монахинь в коричневых рясах. Хоть она и старалась говорить шепотом, было понятно, что ее просто распирает от желания поделиться новостями о пациенте. — Он такой знатный, но такой худой, что у меня при виде его сердце кровью обливается.
— Да-да! — к ним, хромая, подошла сгорбленная от старости монахиня. — Я слышала, как мать-настоятельница говорила отцу Лазарю, что это чудо Господне, раз, несмотря на свои раны, юный лорд еще жив.
Глаза у послушницы стали размером с блюдца, стоявшие на ее подносе. Девушка подалась вперед, чтобы не пропустить ни слова.
— Вся Шотландия славит нашего юного лорда. Они называют его лордом из лордов, героем Болликрю. Когда все его люди погибли, он продолжал стоять, своим мужеством вселяя страх в сердца врагов. Несмотря на тяжелые раны, он продолжал сражаться с варварами, пока они не пустились в бегство, спасая свои жизни. Благодаря ему сегодня наша земля снова свободна. Говорят… — она глянула вверх и увидела мать-настоятельницу, которая быстро спускалась к ним по лестнице с лицом, потемневшим от гнева, словно грозовая туча.
— Снова сплетничаем, Мордрунд? А работа пускай подождет? Сестры, если вы уже закончили петь псалмы, то, думаю, самое время преклонить колена в часовне и помолиться за тех, кто в этом нуждается.
Получив вполне заслуженную взбучку, женщины тут же разбежались. Но в коридорах они еще долго перешептывались об отважном герое, которого привезли к ним в аббатство и который сейчас лежит, отвоевывая у смерти каждое мгновение.
Мэри, мать-настоятельница обители Креста Господня, стояла у окна, наблюдая за невысокой девушкой, работающей в саду. Она снова отметила, с какой нежностью та ухаживает за хрупкими цветами. Когда эта девушка появилась в аббатстве, окруженный стенами прекрасный сад был почти полностью уничтожен захватчиками. Стены были разрушены, украшенные искусной резьбой древние каменные скамьи перевернуты, все цветы вытоптаны. Но как только физическое состояние девушки позволило ей работать, она, словно охваченная навязчивой идеей, начала в одиночку восстанавливать былую красоту сада. Хоть девушка никогда не произнесла ни слова и, казалось, вообще редко обращала внимание на окружающих ее людей, работа на свежем воздухе вернула румянец ее бледным щекам и помогла понемногу восстановить здоровье.
Происшедшие в девушке перемены были удивительны. Когда ее привезли в аббатство, несколько недель она неподвижно лежала в постели, безмолвно взирая на монахинь, которые терпеливо кормили ее, купали и заставляли поправляться, хотя было ясно, что девушка хочет умереть. Однако ей было суждено выжить. Выжить, несмотря ни на что.
«С молодым лордом произойдет то же самое, — думала мать-настоятельница. — Со временем он полностью поправится». Она очень надеялась, что он попал сюда потому, что ему было суждено выжить, и верила, что у всего, вплоть до самых обычных вещей, есть свое предназначение и тайный смысл.
Она отвернулась от окна и поспешила дальше по коридору, чтобы сменить сестру Фиону, которая попросила позволения сходить в часовню.
— Как сегодня себя чувствует наш пациент?
— Без изменений, преподобная мать, — в последние дни казалось, что бедная сестра Фиона все время сдерживает готовые пролиться слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21