А меня, несомненно, приговорили бы к смерти. Кроме того, Мейнард… он так горько скорбил по Анне, что я не пожелала причинить ему еще большую боль.— А позднее, когда Мейнард умер?— У меня появился Оливер. — Она разрыдалась. — Я полюбила его с первого взгляда.Лайм мрачно усмехнулся. Итак, своим молчанием Эмма еще раз отняла у него титул барона и владения, завещанные отцом.— Теперь объясни, о каких записях шла речь? — попросил он. — Какое отношение они имели к тебе и Иво?— Отравленное молоко было не первой попыткой избавиться от меня навсегда. Почти сразу же после того, как я появилась в Эшлингфорде, начали один за другим происходить несчастные случаи, каждый из которых мог свести меня в могилу. Мне пришлось придумать, как защитить себя.— При помощи записей?— Я попросила одного из монахов, остановившихся на ночлег в Эшлингфорде по дороге в Лондон, записать мою исповедь. Я честно все рассказала и объяснила, что собираюсь передать пергамент твоему отцу. — Эмма прокашлялась и продолжила: — Он поверил мне и, решив, что делает доброе дело, согласился выполнить мою просьбу. Он даже не предполагал, что я намеревалась использовать записи против Иво и Анны и таким образом спасти свою жизнь.Лайм чуть не спросил, почему Анна и Иво пытались отравить служанку, зная, что правда рано или поздно станет известна. Но в следующее мгновение он сам ответил на свой вопрос: им нечего было терять. Они надеялись, что записи могли затеряться или исчезнуть. Если бы им удалось убить Эмму, у них оставался шанс при помощи Мейнарда владеть Эшлингфордом. Пока же она находилась в живых, им постоянно грозило разоблачение.— Когда монах записал до конца мою исповедь, я показала Иво последнюю страницу и заверила, что после моей смерти человек, которому я якобы доверила хранить пергамент, немедленно передаст его тебе.— И долгие годы ты продолжала хранить записи у себя.— Да. Я никому не могла доверить эту тайну.Осознавая, что, только получив прощение, несчастная женщина обретет душевный покой, Лайм отогнал обиду и гнев.— А теперь тебе нужно немного поспать.Эмма повернула к нему лицо, но ее веки так отяжелели, что она уже не пыталась поднять их.— Ты… ты ведь прощаешь меня, Лайм, да? Я не хотела причинить тебе боль, не хотела, чтобы ты страдал. Клянусь, не хотела.Лорд Фок с удивлением прислушивался к своим чувствам. Случись подобное в прежние времена, тот Лайм, каким он был раньше, рассвирепел бы так, что не смог солгать и сказать Эмме, что прощает ее. Однако любовь к Джос-лин сделала мужчину великодушным. Наклонившись, он осторожно пожал руку умирающей.— Все прощено и забыто, — искренне заверил он ее. — А сейчас отдыхай.Испещренное глубокими морщинами лицо Эммы прояснилось.— Тебя я тоже всегда любила, как сына, — пробормотала она, медленно погружаясь в беспамятство.Некоторое время лорд Фок стоял неподвижно, потом неторопливо повернулся к Джослин.— Она умирает, да? — спросила молодая вдова растерянно.Лайм печально склонил голову.— Ахмед сказал, что Эмма не доживет до утра. — Он помог Джослин подняться с колен и добавил: — Я должен покинуть тебя сейчас.Женщина мгновенно насторожилась.— Ты возвращаешься в Торнмид?— Нет, просто я хочу побыть один. — Ему хотелось обдумать исповедь старой служанки и изгнать из души остатки гнева. — Я вернусь через несколько часов.На лице Джослин появилось выражение неуверенности.— Даю слово, что вернусь, — заверил он и, выйдя из дома, исчез в темноте. До рассвета оставалось чуть больше часа.Ахмед покинул Эшлингфорд через три дня. Но лорд Фок провел в баронстве целую неделю прежде, чем сообщить о возвращении в Торнмид. За это время Оливер поправился настолько, что его перевезли в замок. Его состояние улучшалось прямо на глазах, и со дня на день его маленьким ножкам предстояло застучать по каменному полу огромного зала и многочисленных коридоров.Джослин, счастливая после ночи любви с Лаймом, шагала с ним рядом, провожая к небольшому отряду рыцарей, которые уже сидели в седлах и терпеливо ждали господина.— Когда ты собираешься отправиться ко двору? — спросила она на ходу.— Я бы предпочел не появляться там никогда, — тихо ответил он, не сводя глаз с одного из своих людей.— Не понимаю, — растерянно проронила женщина. — Уверена, король захочет встретиться с тобой, чтобы…Мужчина резко остановился, затем притянул ее к себе и заглянул в лицо.— Мне не о чем говорить с Эдуардом.— Не о чем? — сбитая с толку, переспросила она. — А как же Эшлингфорд?— Эшлингфорд принадлежит Оливеру.— Нет! — воскликнула молодая мать. — Он твой и только твой!Лайм ласково провел пальцем по плавному изгибу ее подбородка.— У меня есть Торнмид. И мне уже не нужен Эшлингфорд.Джослин пришла в смятение. Неужели Лайм отказывался от родового поместья отца ради Торнмида, который по сравнению с Эшлингфордом выглядел как жалкая пародия на баронство? Его решение казалось ей глупым, к тому же Эшлингфорд до сих пор нуждался в его сильной опытной руке.— Но ведь Торнмид вряд ли…— Он будет, — перебил лорд Фок. — Со временем он станет в один ряд с Эшлингфордом.Женщина, зная о серьезности намерений Лайма в отношении Торнмида, понимала, что он говорил правду, но его желание отказаться от того, что принадлежало ему с рождения, удивило ее.— Ты не прав, Лайм, — настаивала она. — Эшлингфорд должен стать твоим.Лучи восходящего солнца осветили лицо мужчины. Взглянув на Лайма, Джослин увидела, что его глаза светились любовью.— Я люблю тебя. И люблю Оливера. Истину лучше похоронить вместе с Эммой. Пусть никто не узнает эту страшную тайну. Никто и никогда.Лишь теперь молодая мать осознала, что, отказываясь от Эшлингфорда, Лайм хотел защитить их с Оливером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109