— с упреком взмолилась Эмма, едва сдерживая рыдания. — Твой брат при смерти, а ты…— Он умрет еще быстрее от моей руки, если не ответит мне. Так кто же, Мейнард?Открыв глаза, барон встретил негодующий взгляд брата.— Мой сын рожден в законном браке.Потрясенный подлостью Мейнарда до глубины души, Лайм невольно переспросил.— Законнорожденный?Упиваясь впечатлением, которое произвели его слова, умирающий рассмеялся. Но в следующее мгновение его торжествующий смех сменился удушающим приступом кашля. Спазм усиливался с каждой секундой, и вскоре на смертельно-бледном лице Мейнарда заалели капельки крови.— Как видишь, — задыхаясь, с трудом выговорил он, — ты не получишь ни-че-го. Шесть лет твоей жизни потрачены зря. Но я, конечно, благодарен тебе за каждый из них, брат.Лайм, казалось, окаменел. Ничего?! Значит, Мейнард тайком от всех женился и дал жизнь мальчику, законнорожденному ребенку, которому достанется все, что по праву должно принадлежать ему, Лайму? В мгновение ока безудержная ярость охватила его. Волна гнева захлестнула все его тело. Руки невольно сжались в кулаки, сердце заныло. Горячая ирландская кровь бурлила, заглушая голос рассудка. Мужчина желал сейчас только одного: убить и Мейнарда, и Иво.Как такое могло случиться? Почему он ничего не знал о женитьбе брата? Но ведь Лайм действительно не слышал сообщения о предстоящей свадьбе брата, по крайней мере в пределах Эшлингфорда и поблизости об этом не было известно.И все же оставалась тонкая ниточка надежды. Лайм встрепенулся. Согласно церковным законам, о предстоящем вступлении в брак мужчины и женщины из разных приходов следовало публично сообщать в обоих приходах. А если имена новобрачных не оглашались, брак Мейнарда может быть признан недействительным, а его сын — незаконнорожденным. Однако в следующее мгновение Лайма осенила страшная догадка, оборвавшая и эту последнюю ниточку надежды: Мейнард, несомненно, сумел купить разрешение на брак без предварительного извещения. Мужчина мрачно усмехнулся. Подобная лицензия стоила недешево, и деньги на нее Мейнард взял, судя по всему, у него, Лайма.Решив, что и Иво замешан в этом деле, Лайм порывисто повернулся к священнику.— Вы знали?Святой отец выглядел растерянным. Его лицо от гнева покрылось красными пятнами, которые медленно распространялись и на шею. Значит, священник не знал. На протяжении многих лет Иво считал себя доверенным лицом Мейнарда, чем очень гордился. Но, видимо, племянник жестоко обидел его, не только не доверив тайну, но, что еще хуже, не прибегнув к его помощи.— Тебя удивило, что я сделал это сам, без посторонней помощи, не правда ли? — поинтересовался ослабшим голосом Мейнард.Лайм с нескрываемой ненавистью взглянул на брата.Барон усмехнулся, с его губ сорвался мучительный хрип.— Видишь, я не так глуп, как ты думал, брат. Конечно, ты можешь остаться в Эшлингфорде и служить моему сыну так же, как служил мне.Лайм вздрогнул, словно от удара.— Где золото, которое ты украл у меня вчера вечером? — с трудом сдерживая ярость, прорычал он.Мейнард перевел взгляд на Иво, затем снова посмотрел на брата.— Украл? — переспросил он. — У тебя? Как хозяин Эшлингфорда я лишь взял то, что принадлежит мне.Усилием воли пытаясь обуздать свой горячий ирландский нрав, Лайм повторил вопрос:— Где оно?Нахмурившись, умирающий осторожно провел дрожащей рукой по груди.— Считай, что… оно пропало.Лайм не сомневался, что Иво знает, где находится золото. Оставаться рядом с Мейнардом было бессмысленно. Кроме того, мужчина боялся потерять остатки самообладания и обрушить всю силу гнева на умирающего. Надменно вскинув голову, он повернулся и решительно зашагал к двери.— Его зовут Оливер, — сказал ему вслед Мейнард.Незаконнорожденный сын Монтгомери Фока резко остановился, но не оглянулся.— Оливер Фок, — продолжал Мейнард с явным удовольствием. — В конце лета ему исполнится три года.Громко вздохнув, Лайм спросил:— И кто твоя жена?— Леди Джослин из… — очередной приступ кашля заставил раненого замолчать.Лайм нетерпеливо ждал.— Из Розмура, — закончил наконец Мейнард.Теперь Лайм понял, почему он ничего не слышал о женитьбе брата. Розмур находился далеко на юге, так что сообщение о заключении брака, если, разумеется, оно было сделано, могло и не достичь пределов Эшлингфорда. Особенно, если Мейнард не хотел этого.Не желая слышать подробности, мужчина направился к двери.— Разве ты не хочешь увидеть, как я умру? — насмешливо поинтересовался Мейнард, но снова его прервал приступ кашля.Оглянувшись, Лайм бросил пренебрежительный взгляд на изуродованное тело брата.— Ты уже мертв, — сказал он и зашагал по коридору к лестнице.— Ах, ты, ублюдок… — простонал Мейнард. Остальные слова утонули в громком женском плаче.Лайм старался не обращать внимания на звуки, раздававшиеся за спиной, старался не думать о том, что там, в спальне, умирает его брат, однако ему так и не удалось остаться равнодушным. Остановившись перед лестницей, мужчина склонил голову на грудь и судорожно сжал кулаки. Нет, он не позволит себе думать об этом человеке, которого когда-то очень любил и который в детстве обожал его как старшего брата и друга. Он заставит, себя помнить только того Мейнарда, которого знал последние несколько лет. И никогда не будет скорбеть по нему. Никогда!Преследуемый эхом предсмертных стонов Мейнарда, Лайм спустился по лестнице и прошел через огромный зал. Однако у выхода он остановился и невольно оглянулся. Взгляд Лайма помимо воли устремился к величественному креслу с изящной резной спинкой. Только законный владелец Эшлингфорда имел право садиться на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109