Максен стоял за огромным столом. Справа от него лежали толстые хозяйственные книги, слева — штуки ткани: белые, голубые, темно-голубые. Рыцарь поднял глаза только тогда, когда девушка оказалась рядом.
— Время, милорд? — робко спросила она. Впервые за десять дней он ощупал ее проницательным взглядом:
— Вы забыли?
Райна нахмурилась, а рыцарь улыбнулся и взял ножницы, лежавшие между книгами.
— А я считала, что вы передумали.
— Нет, просто не было времени.
— Теперь оно появилось?
Рыцарь опустился в кресло:
— Да нет, волосы отросли и мешают мне.
Райна, обойдя стол, подошла к барону:
— Лучше сесть на скамью. Кресло с высокой спинкой будет мне мешать.
Пендери пересел на скамью и пододвинул к себе самую толстую из книг:
— Затылок надо подстричь до корней, подкоротить по бокам, а больше трогать ничего не надо. Я хочу отрастить волосы.
— Но у норманнов другая прическа, — возразила девушка.
— Мне всегда нравился саксонский стиль. Лысым ходить я не хочу, поэтому приходится хитрить.
Райна знала, что многие норманны перенимают саксонский стиль. Томас позволял своим людям следовать чужой моде, но сам отказался, говоря, что вассал короля Вильгельма должен походить на норманна, а не на варвара. Максен, видимо, отличался от Томаса.
Взяв ножницы, девушка разделила густую копну волос и принялась за дело. Сверкали серебряные лезвия, раздавался хруст разрезаемых волос, сопровождаемый шелестом страниц.
— Любопытно, — заметила она, — саксонка стоит над норманном, держа в руках оружие. Вы не боитесь, что я могу причинить вам вред?
— Не боюсь, — не поднимая головы буркнул Максен.
Райна застыла, не успев донести ножницы до головы, и ждала, когда он поднимет глаза. Тот почувствовал ее взгляд, но продолжал листать книгу.
— Почему вы мне доверяете в этом и больше ни в чем?
Подавив вздох, рыцарь оторвался от книги:
— Вы лжете, Райна. Слава Богу, не для своей выгоды, а ради других. У вас воля, какую редко встретишь у женщин, и мне приходится быть начеку, но вы не способны на убийство.
— И все же вы считаете меня виновной в смерти Томаса, — напомнила саксонка и тут же укорила себя за необдуманные слова.
К ее удивлению, Пендери остался спокоен, только крепче сжал губы.
— Вина за содеянное и убийство — не одно и то же, Райна. Мы уже установили, что его убил этот ваш незнакомец, скрывшийся в лесу.
Надо бы закончить на этом разговор, но Райна не могла остановиться.
— Но я все же виновна, не так ли?
— Вы так думаете?
Она растерянно заморгала. Тайный голос шептал, что не надо пускаться в рассуждения о Томасе, но она не прислушалась к нему.
— Я хотела сбежать от него. Я не желала его смерти.
Пендери, помолчав, спросил:
— А вот Эдвин желал, да?
В голосе норманна ничего не слышалось враждебного, и девушка, сбитая с толку, ответила не сразу:
— Они сражались, но, клянусь, Эдвин не убивал его.
— Верно, — проговорил рыцарь и, глядя в широко открытые глаза девушки, поинтересовался, — почему вы не ушли с ним?
— Мне… я… мне следовало бы это сделать, — замялась она, стараясь не вызывать в памяти тот ужасный день, — но я не могла оставить Томаса одного.
— Почему?
Как так вышло, что замечание о ножницах вдруг привело к такому тяжелому разговору?
— Я не любила Томаса, но он мне был небезразличен. Ваш брат считался неплохим человеком.
— И глупым, — рявкнул Пендери, — ему надо было не удерживать вас, а отпустить.
И рыцарь неожиданно рассмеялся:
— Похоже, я такой же болван, и если бы вы вздумали сбежать от меня, я бы тоже пустился в погоню.
Посерьезнев, рыцарь осторожно коснулся ее подбородка:
— Любопытно, Райна, вы тоже принесете мне смерть?
Девушка покачала головой:
— Раньше я хотела это сделать, но сейчас, обещаю, не буду даже пытаться. Я буду нести свой крест здесь, в Этчевери.
— А если Эдвин опять придет за вами?
— Неужели вы не понимаете? Я не пошла с ним в прошлый раз, так почему должна идти в другой?
— А он вернется?
Райна нахмурилась:
— Этого я не знаю. Если Харволфсону удастся освободить Этеля и тех четырех саксов из темницы, то только они пойдут за ним. Хотя не стоит рисковать ради пятерых.
Максен убрал руку.
— Да, но саксы привыкли рисковать, — заметил он, вновь погрузившись в раздумья.
Райна догадывалась, о чем он думает.
— Максен, прошу, не надо ничего плохого делать Этелю и остальным. Они могут не подчиниться вам и не признать своим лордом, но все же это хорошие люди.
Девушка сказала так обо всех, но, честно говоря, знала только Этеля.
— И что вы предлагаете мне делать? Освободить их?
— Я бы очень этого хотела, — призналась она. Но себе говорила, что требует слишком многого. Рыцарь раздумчиво потер подбородок:
— Лучше бы всех послать на виселицу, — изрек он, — я бы обезопасил себя.
— Тогда почему вы этого не сделали?
— Что-то в них восхищает меня. Я не могу ни в чем винить людей, готовых идти на плаху за свою веру.
«Господи, что за день неожиданных признаний», — подумала Райна. Ей никогда бы не пришло в голову, что Максен способен на такие откровения. Зато теперь понятно, почему он до сих пор не расправился с пленниками.
— Что вы будете делать?
— У них было достаточно времени на размышления. Может, они подумали и присоединятся к остальным.
— А если они не передумали?
Рыцарь провел резко по волосам.
— Я восхищаюсь ими, Райна, и не могу говорить одно, а делать другое.
— Знаю, — еле слышно произнесла она.
— Продолжайте, — приказал Максен.
Взяв ножницы, она поднесла их к его волосам, но вновь и вновь мысленно возвращалась к их разговору. Почему он не заговорил с ней об этом — загадка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101