Она поняла, что затронула очень опасную, болезненную для него тему. И растерялась, когда Джек наконец повернулся, а глаза его были черными от горя.
– Джек, – тихо промолвила Грейс, – я никогда не причиню тебе боль. Прошу тебя, доверься мне, помоги понять, почему ты сторонишься людей? – Ей захотелось обнять его, прижать к себе сильное тело, чтобы исчезло выражение горя с его лица. Грейс уже пожалела о своих опрометчивых словах, но было поздно.
– Моя жена часто говорила, что Дейзи была папиной дочкой.
Грейс и сама не знала, каких слов она ждала от Джека, но только не этих. Она сделала несколько шагов к нему, но остановилась, испуганная болью, исказившей его лицо.
– Она была папиной дочкой, – промолвил Джек, сделав ударение на слове «была». – Я избаловал ее. Она вертела мной, как хотела.
– Значит, она была счастливым ребенком.
– Нет! – яростным тоном выкрикнул Джек. – Мне следовало быть строже с ней. Жена сотни раз говорила мне об этом!
– Господи, Джек, прекрати баловать Дейзи. Она совсем отбилась от рук.
– Но она же подросток, – с усмешкой возразил Беренджер, завязывая галстук безупречным узлом. На сегодняшний прием к нему записалось много пациентов, в том числе и губернатор, пожелавший, чтобы Джек осмотрел его.
Марша скрестила руки на груди, пышные рукава ее халата соскользнули с плеч.
– Этот подросток никого не слушается. Только вчера вечером полицейский патруль привез ее домой за то, что она курила на улице вместе с дочерью Ланкастера. А ведь она сказала, что пойдет к подруге учить уроки.
– Марша, ну что ты так расстраиваешься? Кто из подростков не пробовал курить?
– Я не пробовала.
– Да, это точно. – Джек вспомнил ту молоденькую девушку, с которой познакомился много лет назад. – Но ты дружила главным образом с книгами, а не со сверстниками.
Марша надула губы. Джек вздохнул и подошел к жене.
– Ну, прости. Я любил тебя такой, какой ты была, и люблю сейчас. Но нам не следует ожидать, что наша дочь будет такой, как мы. У нее своя жизнь, и не надо ей мешать.
– С такой жизнью недалеко до беды. Ты в молодости был хулиганом, но сумел стать достойным членом общества. Однако это не значит, что и Дейзи это удастся. Она должна заниматься делом, а не шляться с друзьями по улицам. Когда ты был молодым, тебе было за что бороться, у тебя была мечта, которую ты осуществил. А у Дейзи сейчас есть все, ей нечего желать, нечего добиваться. И если подросток страдает от скуки, он непременно попадет в беду. Как ты не можешь этого понять?
Марша повернулась и вышла из спальни. Джек впервые задумался над ее словами: может, жена права? Он проследовал за ней на кухню, и они молча уселись завтракать. Стул Дейзи оставался пустым.
– Дейзи! – крикнула Марша. – Если ты не поторопишься, то опоздаешь!
Ответом Марше была только музыка, доносившаяся из комнаты дочери. Марша уже собралась пойти за ней, но в этот момент на улице прозвучал сигнал автомобиля. Музыка в комнате Дейзи моментально смолкла, и через секунду послышались ее шаги.
Девушка ворвалась в кухню, словно луч солнца. Темные волосы, голубые глаза, пухлые губы, на которых всегда сияла улыбка. Дейзи была счастливым ребенком. Джек впервые внимательно присмотрелся к ее одежде. Ничего вызывающего, просто масса ярких цветов, плохо сочетающихся друг с другом. Когда дочь наклонилась, чтобы взять тост, Джек заметил в ее волосах несколько прядей, выкрашенных в пурпурный цвет.
Его переполняла почти болезненная любовь к этому ребенку. Джек понимал, что все эти годы позволял ей многое, очень многое, потому что не хотел, чтобы улыбка исчезала с лица дочери. Он любил ее и хотел, чтобы девочка была счастлива.
Снова раздался сигнал автомобильного клаксона.
– Это Сисси. Мне пора, – заторопилась Дейзи, вскочила со стула и направилась к двери.
– Дейзи! – окликнул ее Джек.
Она тут же остановилась и обернулась.
– Что, папуля?
Опять «папуля». Когда же она повзрослеет и перестанет называть его «папуля»?Джек замялся. А что он хотел сказать Дейзи? Что любит ее? Или чтобы она смыла пурпурные полосы в волосах?
– Я сейчас еду в офис. Составь компанию старику. А по дороге поболтаем, как в старые добрые времена.
Дейзи вытаращила глаза, засмеялась, подбежала к отцу и обняла его за шею.
– Это ты-то старик? – Она чмокнула его в щеку. – Прости, папуля, Сисси ждет. Пока!
Выбежала на улицу, и Джек увидел в окно, как от дома отъехала ярко-красная двухдверная «БМВ».
– Ох, Джек, надо было настоять, чтобы она поехала с тобой, – недовольным тоном промолвила Марша.
Джек почувствовал себя каким-то потерянным, а мир вокруг показался ему запутанным и странным. Неужели он просто не заметил, как дочка выросла? Занятый своими мыслями, Джек машинально закончил завтракать, по привычке поцеловал на прощание Маршу. Надев спортивный пиджак цвета морской волны, отыскал в карманах ключи и направился в гараж.
Выехав в своем «мерседесе» на красивую улицу, где они купили дом по настоянию Марши, Джек поехал медленно, и не только потому, что с утра в понедельник движение было особенно оживленным, а потому, что был занят своими мыслями. Весь день был расписан по минутам, так что подумать можно только по пути на работу.
Отъехав от дома полмили, Джек обнаружил впереди пробку. Из некоторых машин люди вылезали и шли вперед. Сам не зная почему, Беренджер съехал на обочину, выбрался из машины и тоже пошел вперед. Чем ближе он подходил к месту затора, тем явственнее слышались крики, плач. Кто-то кричал, чтобы вызвали «скорую помощь».
Тогда Джек побежал, подгоняемый смутными дурными предчувствиями. При виде красной «БМВ» из его груди вырвался крик:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77