Я понял и готов признать, что сейчас я гораздо больше нуждаюсь в тебе, чем ты во мне.
Грейс остановилась, обернулась и внимательно посмотрела на Джека.
– Я не в силах изменить прошлое, – продолжил он. – Я могу только начать новую жизнь, с тобой и с Рут. Если, конечно, ты согласишься. Я хочу только этого и больше ничего.
Она по-прежнему молчала, но Джек не собирался сдаваться. Он сделал несколько шагов и приблизился к Грейс.
– Я думал, что не смогу стать отцом чужому ребенку. Но я вижу, какая ты чудесная мать, ты не сдалась, когда, похоже, все ополчились против тебя. Я восхищаюсь тобой, Грейс.
Джек уловил ее прерывистое дыхание.
– Но главное – я люблю тебя. – В эту секунду Джек осознал, что говорит истинную правду. – Люблю тебя, люблю Рут и сделаю все, что в моих силах, чтобы у нас была настоящая семья. Я не отступлюсь, Грейс, потому что на самом деле тебя люблю. Всем сердцем, как никогда еще не любил ни одну женщину.
В глазах Грейс Джек увидел мучительный проблеск надежды.
– Ты отважная, прекрасная женщина. – Он сделал еще шаг к ней. Джек понимал, что просит сейчас у Грейс снова открыть ему свою душу и сердце. – Люблю и прошу оказать мне честь стать моей женой.
Из глаз Грейс хлынули слезы радости, и когда Джек уже подумал, что сейчас она бросится ему в объятия, оба вспомнили про Рут. Джек и Грейс разом повернулись к Рут и увидели, что девочка зажмурила глаза и скрестила пальцы на счастье.
– Да, Джек Беренджер, я выйду за тебя замуж, – тихо сказала Грейс.
Рут открыла глаза и радостно закричала:
– Наконец-то вы оба пришли к правильному решению!
Эпилог
– Мама!
– Да, Рут?
– А папа мне ничего не разрешает.
Рут влетела в освещенную солнцем кухню, заполненную белыми шкафчиками и разноцветной посудой. Когда-то эта кухня была отделана камнем и металлом. Грейс вытерла полотенцем руки, испачканные кремом, обняла ладонями личико дочери и отбросила со лба Рут непокорные пряди волос.
– Возможно, он тебя слишком оберегает, но это от того, что он тебя очень любит.
Рут испустила театральный стон, как это делают подростки во всем мире. В свои тринадцать Рут определенно становилась девушкой.
В душе Грейс не очень нравилось такое поведение, но она улыбнулась. Любовь, которую она испытывала к этой девочке, которая вошла в ее жизнь и коренным образом изменила ее, по-прежнему вызывала у Грейс слезы счастья при одном только взгляде на Рут. Грейс понимала, что они созданы друг для друга, и время только подтвердило эту истину.
– Все мои подруги идут в субботу в парк, а мне папа не разрешает, – пожаловалась Рут.
– А может, пойдешь вместе с папой? На лице Рут появился притворный ужас.
– Я, папа и девочки... не думаю, что это хорошая идея.
– Рут! – строгим тоном одернула Грейс. Озорница тут же изобразила раскаяние:
– Я все понимаю, я люблю его и рада, что он так беспокоится за меня. Но я же не Дейзи и не буду такой, как она!
В их доме помнили о первом ребенке Джека, но, несмотря на то что прошло уже столько лет, любимый муж Грейс так и не смог до конца избавиться от чувства вины за ее гибель. Поэтому он очень строго воспитывал Рут, чтобы не повторить дважды одну и ту же ошибку. Они очень не любили вспоминать тот день, когда Рут пришла домой, случайно запачкав волосы порошком для приготовления прохладительных фруктовых напитков. Это пятно напомнило Джеку пурпурные полосы в волосах Дейзи.
Грейс нравилась забота Джека о ребенке, хотя в душе она и считала ее чрезмерной. А с рождением маленького Джека большой Джек буквально помешался на детях. Их сыну исполнилось четыре года, и Грейс любила его так же сильно, как Рут. Оба ребенка были для Грейс настоящим чудом, и Грейс знала, что и для Джека тоже. Над малышом Джек дрожал точно так же, как и над Рут.
В кухню вбежал маленький Джек.
– Пирожные! – радостно вскричал он и посмотрел на сестру, которую обожал. – Пирожные для тебя и для меня!
Рут улыбнулась и взлохматила ладонью волосы мальчика:
– Привет, шалун.
Джек звонко рассмеялся:
– Шалун! Шалун!
Грейс подхватила малыша на руки и ткнулась лицом в нежную детскую шейку. Джек радостно заверещал, пытаясь вырваться и дотянуться до шоколадного пирожного.
Конечно, пирожные, от них никуда было не деться. Хотя Грейс давно расширила бизнес и поставила его на производственную основу, она не могла отказать себе в удовольствии собственноручно готовить пирожные для семьи. Успех привел ее на обложки журналов, посвященных бизнесу, и всевозможных женских журналов. Теперь компанией руководил Марк, а Грейс уже играла в ней менее значительную роль. Ее дни были заполнены делами в школьном родительском комитете и различных благотворительных организациях.
– Мамочка, пожалуйста, поговори с папой, – взмолилась Рут. Она сунула палец в крем, а затем себе в рот.
– А может, найдется компромиссное решение? – предложила Грейс.
– Какое? – скептическим тоном поинтересовалась Рут.
– Что, если мы пойдем в парк всей семьей? Уверена, Джеки там понравится.
– Мама, ну какой это компромисс?
– Тогда такой вариант: вы пойдете в парк втроем – ты, папа и дядя Хью. Дядя Хью отвлечет папу, и он не будет приглядывать за тобой каждую секунду.
– Ох, дядя Хью, это здорово. Ладно, пойду позвоню Миранде.
– Подожди, я сначала должна спросить у отца.
Грейс спустилась этажом ниже, где теперь располагалась клиника Джека: детская нейрохирургия.
– Здравствуйте, Грейс, – улыбнулась секретарша, сидевшая в приемной.
Через полгода после женитьбы они купили квартиру миссис Неймарк, а теперь полностью владели двумя этажами. На третьем они жили, а второй этаж занимала клиника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77