Глава 23
Подготовка к встрече с королем заняла много времени. Мать была в комнате Марии с раннего утра, придирчивым взглядом осматривала ее платья и без конца посылала Молли в свою комнату за разными гребешками и ювелирными украшениями. Пытаясь успокоить нервную дрожь – подумать только, она будет пить чай с королем Англии сегодня, – Мария без колебаний отдала себя в руки служанки матери.
К тому времени, когда в ее дверь постучал слуга, чтобы сообщить, что отец готов ехать, Мария с восторгом оглядывала себя в зеркале. Вроде ничего особенно не изменилось, но она сегодня выглядела ярче и привлекательнее. На ней было шелковое бледно-зеленое платье с лиловой тесьмой и в ушах жемчужные сережки матери. Волосы искусно уложены в замысловатую прическу, слегка припудрены веснушки, которые появились после ее прогулок в парке с Джоан. Мария увидела одобрительную улыбку матери.
– Моя дорогая, ты замечательно выглядишь.
– Спасибо, мама. – Мария подавила нервный смешок, пока они осторожно спускались по ступенькам.
– Меня начнут чаще приглашать к его величеству, – просиял отец, – за то, что я прихожу в такой компании.
– Вряд ли я смогу это пережить, я так волнуюсь, папа! – нервно рассмеялась Мария.
– Пойдем, дочка. – Отец протянул ей руку. – Король ждет нас.
Они ехали очень медленно. Карлтон-Хаус находился всего в нескольких милях от их дома, но улицы были заполнены людьми и экипажами. Мария, жизнь которой в Лондоне состояла из светских визитов, балов и прогулок по парку, с интересом смотрела вокруг, пока они ехали в центр города, где заседало правительство, и находился дворец короля.
Где-то в районе улицы Пиккадилли людская толпа стала более плотной и шумной. Мария, которая боялась шелохнуться, чтобы не помять платье, ничего не видела, но слышала нарастающий гул. Рискуя помять юбки, она прильнула к окну.
Лошади остановились. Экипаж тряхнуло, потом он дернулся и опять остановился. Мария видела людей в толпе, которые с сердитыми лицами двигались к ним. К ней. Мария в страхе отшатнулась от окна.
– Папа?
Отец сжал ее руку, но лицо его было мрачным.
– Откинься назад, – тихо сказал он ей, – не смотри в окно.
Экипаж тронулся с места, и некоторое время они медленно ехали, потом опять остановились. Теперь толпа что-то кричала, зло, подшучивая над ними. Отец гневно стиснул зубы и крепче сжал руку Марии. Потом он открыл дверь экипажа и встал, держась одной рукой, чтобы не упасть.
– В чем дело? – Он говорил спокойно и вежливо, его голос звучал над толпой. Кто-то заговорил с ним, Мария не слышала, о чем, и тут же раздался грубый смех. – Я задал вопрос, – с чувством собственного достоинства сказал отец. – Ответьте на него, пожалуйста.
Вновь раздался хор самых разных голосов: недовольных, протестующих, умоляющих. Кто-то выкрикнул имя отца, вопли смешивались со свистом. Мария с растущей тревогой прислушивалась к нарастающему шуму за окном.
– Я только прошу дать возможность проехать по улице, это право каждого англичанина. – Отец обратился к обладателю самого громкого голоса, который спросил, у кого они на службе: у людей или у короля.
– Если бы у каждого англичанина было такое состояние! – выкрикнул кто-то, и тут же раздался одобрительный гул.
Отец поднял руку. Он продолжил разговор с толпой таким же спокойным голосом, но Мария не слушала его. Она отодвинулась от окна, желания выглянуть больше не возникало. Недовольство толпы было очевидным и пугающим. В злобных лицах, которые их окружали, таились опасность, гнев. Мария никак не ожидала увидеть такими лица своих соотечественников. Она подчас наблюдала ненависть к богачам за границей, но никогда не сталкивалась с таким неприкрытым негодованием у себя на родине.
А отец все говорил, убеждая их вспомнить о своих семьях, поразмыслить о приличиях. Со своего места Мария видела часть толпы, небольшое количество людей. Слова отца, похоже, возымели свое действие; постепенно шум вокруг стал утихать, толпа немного рассеялась.
Мария увидела, что лица были худыми и изможденными, это были лица простых англичан, привыкших к трудной жизни. Придвинувшись к окну, она встретилась взглядом с одной женщиной, которая слушала ее отца. Грязно-коричневое платье было сшито из очень грубой ткани. Потрепанный подол мягко колыхался на ветру, и Мария видела, какая она вся худая и жалкая. У нее выпирали даже косточки. И ее глаза… В этом унылом взгляде можно было прочесть глубокое страдание. Мария с ужасом поняла, что с этой женщиной они почти ровесницы.
Она посмотрела на себя как бы со стороны. Роскошные шелковые платья, модная прическа, драгоценности… За спиной – мягкий бархат сиденья. Внезапно Мария подумала, как бы она отнеслась к проезжающему мимо экипажу, сияющему таким великолепием, если бы стояла здесь на улице в грубой, потрепанной одежде с тяжелой корзиной в руках. Она вспомнила о Гарри; эта женщина в толпе была сродни той девочке, которой однажды ночью он помог. «Никто не заботится о ней», – горько сказал он тогда. Гарри был уверен, что она никогда не сможет понять его мир.
Толпа начала успокаиваться, и когда она выглянула в окно, люди вокруг экипажа расступились, их стало наполовину меньше. Женщина с корзиной исчезла. Отец на мгновение замолчал, чтобы заглянуть в экипаж и поинтересоваться, как там Мария. Дочь была благодарна ему за моральную поддержку; если бы такое случилось, когда она выходила гулять с матерью, ей было бы намного страшнее.
Экипаж качнуло в сторону, и отец едва не свалился на землю. Мария вскрикнула, потянувшись к нему, но он справился сам, махнул толпе и сел на свое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96