— А их ведь и будет десять на одного южанина, не так ли? — уточнил Мэтью, и в тоне его уже звучало раздражение.
Ален пожал плечами:
— Ну так что же?
Рэчел видела, что лицо Мэтью потемнело от сдерживаемого гнева, который поднялся в нем от этого рыцарского бахвальства.
— А то, что мы должны смириться.
Ален и Жерве изумленно уставились на него. Родственник Мэтью первым обрел дар речи.
— У меня в голове не укладывается, что вы считаете наше дело проигранным заранее. — Он бросил на Мэтью высокомерный взгляд. — Вы прекрасно знаете, что, начнись война, вам придется командовать солдатами. Как же вы поведете их в битву с таким пораженческим настроением?
В горле у Рэчел встал ком. Этот разговор внезапно обнажил суровую правду войны, когда каждый молодой человек, быть может нежно любимый какой-то девушкой, имеет вполне реальные шансы погибнуть. Представив себе Мэтью, вынужденного идти сражаться, она сразу же осознала, что его могут ранить, а может быть, и…
«О Боже! — принялась она молиться. — Только не это, только не сейчас, когда мы нашли друг друга!»
Мэтью ответил на вопрос своего родственника ясно и холодно:
— Я не поведу их на битву. Я не стану сражаться на стороне южан.
— Что?! — в один голос вскричали Ален и доктор. Даже застенчивая жена Алена в изумлении открыла рот.
— Вы слышали, что я сказал.
— Это невероятно! — потряс головой Ален. — Вы не можете так поступить! Вы станете сражаться против вашего родного штата, против вашей семьи, против друзей?!
— Я не могу сражаться против моей страны, — ответил Мэтью.
— Как вы осмелитесь после этого вернуться в Луизиану? — гремел Ален. — Вы просто безумны!
Рэчел вспыхнула от возмущения.
Мэтью посмотрел на Алена ледяным взглядом.
— Вы подвергаете сомнению мою храбрость? — спросил он голосом, которого Рэчел еще у него не слышала. В нем звучал металл, хотя тон был самым вежливым.
Ален, прекрасно осведомленный о том, как мастерски его двоюродный племянник владеет пистолетом и саблей, откинулся на спинку своего стула. Он нервно сглотнул, но был слишком возбужден, чтобы пойти на попятную.
— Если вы действительно думаете так, то быть может…
— Довольно, — вмешался Эдуард, не давая кузену закончить гневную фразу. — Я не допущу, чтобы за столом у моей жены разыгрывались семейные сцены.
Ален выглядел смущенным.
— Вы совершенно правы, Эдуард. — Он повернулся к мадам Деверо, сидевшей на противоположном конце стола. — Пожалуйста, извините меня, кузина Фрэнсис.
— Не о чем говорить, Ален, — любезно ответила она, признательная мужу за то, что он не дал разногласиям перерасти в настоящую ссору.
Доктор перенес внимание на Эдуарда.
— А вы поддерживаете решение вашего сына? — спросил он.
Рэчел отчаянно хотелось прикрыть ладонью руку Мэтью, переплести пальцы с его пальцами. Так она выразила бы ему свою поддержку. Ей нетрудно было представить себе, чего стоило ему произнести то, что он только что произнес. Не задавалась ли она совсем недавно вопросом, возможно ли любить его сильнее, чем уже любит она? Теперь она могла дать положительный ответ: да, это действительно было возможно, ведь ее любовь к Мэтью выросла многократно вместе с чувством восхищенного уважения.
— Да, полностью, — ответил доктору Эдуард, и в голосе его прозвучала гордость за сына. — Несколько поколений Деверо были гражданами этого государства, начиная с моего прадеда, прибывшего сюда со своим другом маркизом де Лафайетом сражаться за свободу страны. — Помолчав, он продолжил: — Мой отец под началом генерала Джексона бился с британцами в сражении за Новый Орлеан, когда нам грозила опасность потерять то, что мы успели завоевать. Наконец, я сам, — добавил он небрежным тоном, не желая, по-видимому, выпячивать свои заслуги, — участвовал в мексиканской кампании, когда моя страна нуждалась во мне. Наряду со множеством других — как южан, так и северян. — Он снова замолчал, вспоминая давно забытые лица, и с горечью добавил: — Многие из них так и не вернулись домой. Три поколения Деверо сражались и проливали кровь за Соединенные Штаты, и я вправе ожидать того же от моего сына.
Образ Мэтью, истекающего кровью, раненого или даже убитого, заставил Рэчел похолодеть. Пальцы, сжимавшие бокал с вином, словно онемели и, выскользнув из них, бокал со звоном упал на ковер и разбился.
— О, я ужасно сожалею! — вскричала девушка, сконфуженная собственной неловкостью.
— Ничего-ничего, и не нужно его поднимать, — остановил ее Мэтью, коснувшись ее руки.
По знаку вездесущего Жан-Марка появился слуга о совком и моментально убрал осколки.
— Я думаю, — произнесла Фрэнсис и обвела взглядом присутствующих, — что довольно с нас разговоров о войне. Галлагеры в нашей стране недавно и, приглашая их к себе в дом, я отнюдь не намеревалась нагонять на них тоску спорами по поводу возможных военных конфликтов.
— Вне всякого сомнения вы правы, мадам Деверо, — сказал доктор Мэллорен с легкой усмешкой. — Мы чуть было не испортили чудесный обед своей невоспитанностью. Прошу у вас прощения.
— Оно вам дано, — ответила Фрэнсис и знаком приказала Жан-Марку подавать десерт.
Во время десерта беседа приняла более мирный характер. Взглянув на сына и сидящую рядом с ним Рэчел, мадам Деверо обратилась к ней:
— Я хотела бы попросить вас об одолжении, мисс Галлагер.
— Я сделаю все, что в моих силах, мадам Деверо, — ответила девушка с любезной улыбкой и запустила ложечку в восхитительную смесь из свежесбитых сливок и сочных ломтиков клубники, украшавших воздушный бисквит, пропитанный коньяком.
— Вы как-то сказали мне, что имеете педагогический опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85