Забрав его некогда из комнаты Мэтью, она перешила его на себя.
Они плыли вверх по Миссисипи на огромном пароходе в превосходной каюте первого класса. Затем им предстояло пересесть на поезд и отправиться в Нью-Йорк погостить у Каролины.
Рэчел смотрела в иллюминатор, любуясь луной, заливавшей Миссисипи серебряным светом и сообщавшей всему окружающему вид безмятежного покоя.
Это соответствовало состоянию духа Рэчел. Тишина. Покой. Безмятежность.
Рэчел оглянулась и с нежностью посмотрела на спящего мужа. Он был так похож на маленького мальчика, довольного и счастливого! Хотя пару часов назад, когда он занимался с ней любовью, он отнюдь не казался мальчишкой.
Боясь своего первого сексуального опыта и одновременно желая его, Рэчел с тревогой ожидала момента, когда Баррет сделает ее своей женой в полном смысле этого слова. Своим нежным вниманием и заботливостью он развеял ее страхи и полностью завоевал ее доверие. Он не пугал ее своим напором, не спешил, стараясь сделать ее полноценным партнером этого акта.
Рэчел была благодарна ему за это, хотя к чувству благодарности примешивалась грусть.
Баррет не должен узнать и никогда не узнает, как в эту ночь, закрыв глаза, она представляла себе, что это Мэтью осыпает ее поцелуями, что это Мэтью ласкает ее, что это Мэтью наконец овладевает ею.
— Как мне жаль, что деревья уже почти облетели, — сказал Баррет, когда наемная карета везла их на его ферму. Рэчел же не могла оторвать взгляда от всевозможных оттенков красного и золотого, все еще расцвечивающих деревья на их пути. Осень щедро разукрасила Зеленые горы. Воздух был прохладным и свежим.
— В следующем году, — пообещал он, поглаживая ее руку, продетую сквозь его собственную, — ты увидишь, как листья только начинают менять окраску, и поймешь, почему я считаю Вермонт самым прекрасным местом на земном шаре.
Рэчел теснее прижалась к Баррету. Свежий ветерок проникал в окна кареты. Здешний климат сильно отличался от постоянного новоорлеанского зноя. Вечером придется даже затопить очаг.
Вскоре кучер остановил лошадей в кленовой рощице, посередине которой возвышался просторный каменный дом, новое жилище Рэчел. В дверях она увидела пожилую пару. Облегчение и радость при виде долгожданного сына сияли на их лицах.
— Мы дома, дорогая, — с гордостью объявил Баррет и принялся помогать кучеру выгружать вещи.
Рэчел мысленно поправила его. Они были в Стоуве. Она была бы дома рядом с Мэтью, а сейчас она просто приехала туда, где отныне должна была жить.
Рэчел прекрасно поладила с родителями Баррета, а также его старшей сестрой и ее мужем. Она мгновенно стала полноправным членом клана Фрезеров и с удовольствием обнаружила, что благодаря замужеству стала теткой семи племянников и племянниц, за которыми вот-вот должен был последовать восьмой — или восьмая.
В первый же год своего замужества Рэчел родила Баррету сына. Сам Баррет вернулся в армию и был ранен во время заключительной кампании.
— Я так рада, что ты наконец дома, дорогой, — заметила Рэчел как-то вечером, когда они вместе любовались спящим сыном. Вплотную к кроватке, свернувшись, спал Вагер. Огромный зверь с первого же мгновения отдал свое сердце сыну Рэчел и стал играть роль его личного телохранителя.
Был ясный вечер бабьего лета, на небе сияли звезды. Все последние недели Рэчел всячески ухаживала за Барретом, предупреждала его желания, готовила его любимые блюда. Радуясь, что война не похитила у нее еще и Баррета, Рэчел с особенным удовольствием окружала его вниманием. Она любила его, хотя в глубине души прекрасно понимала, что это совсем не то чувство, какое она испытывала к Мэтью, и очень боялась потерять и его тоже. Когда она услышала, что он ранен, она просто места себе не находила от беспокойства. Узнав, что его ранение не опасно для жизни, она вздохнула с облегчением. И вот теперь он был в безопасности. В безопасности, с ней, и приходил в себя после всех невзгод.
Рэчел заметила огонек в его глазах: Баррет хотел ее. Сегодня. Сейчас. Его родители уехали навестить семью дочери — в Монпелье, и они с Барретом были в доме одни. Она любила ту полную близость, которая наступала между ними в постели, даже больше, чем сам акт физического совокупления. Ей недоставало этой близости, пока он был на войне, и сегодня вечером она рассчитывала испытать ее снова.
Баррет развел огонь в огромном камине, а Рэчел тем временем удалилась в их просторную кухню и вытащила из ящика со льдом кувшин с пахтой, чтобы приготовить к ужину бисквиты. В кастрюле уже тушилась курица с овощами, а на сладкое был приготовлен пирог с черникой.
Баррет наблюдал за ней, стоя в дверях.
Рэчел почувствовала, что он стоит за ней, и ласково улыбнулась ему.
— Ужин будет готов через полчаса, — сказала она, продолжая свою возню.
Поняв, что он не двинулся с места, она снова подняла глаза.
— Что такое? — спросила она.
— Я сейчас проглядывал сегодняшнюю почту, — пояснил он. — Похоже, что тебе есть письмо из Нового Орлеана. От твоей подруги Доминики.
— Как приятно, — пробормотала она, взбивая масло для бисквитов. — Положи его на стол, хорошо? Я прочту его, когда поставлю это в духовку.
Баррет выполнил ее просьбу, а затем пересек кухню и, остановившись возле Рэчел, приподнял рукой ее подбородок.
— Я люблю тебя, Рэчел. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Я даже не представлял себе, что можно так сильно любить. Когда в меня попала эта чертова пуля, я уже думал, что мне конец. Я чувствовал, что проваливаюсь в какую-то бездонную яму, и начал молиться, чтобы Бог дал мне пожить еще. Пожить для тебя, — горячо прошептал он ей на ухо, — побыть с тобой, любить тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85