Что она могла ему сказать? До сих пор у них не было секретов друг от друга. Разница в возрасте в двадцать лет не мешала им быть близкими, и единственное, во что Джилли не решалась посвятить брата, были их отношения с Рейфом. Поначалу девушке казалось, что это касается только ее, а потом она никак не могла дождаться подходящего момента, чтобы поговорить с Рисом.
– Это я, Джилли, – раздался его голос. Девушка открыла дверь.
– Нам необходимо поговорить. Что происходит? И, ради Бога, не смотри на меня так, будто понятия не имеешь, о чем идет речь. Это началось еще в Сан-Антонио, ведь так? – Он присел на стул, жалобно заскрипевший под весом его тела. Джилли опустилась в кресло и поджала под себя ноги.
– Все началось задолго до Сан-Антонио.
– Что все?
– Моя… привязанность к Рейфу.
– Привязанность? К Рейфу?
– Да.
– Что ты хочешь сказать?
– Я люблю его.
– Любишь? – взорвался Рис.
– Какая любовь? Ты ведь еще ребенок!
– Ребенок? Я давно уже вышла из того возраста, – спокойным и уверенным голосом проговорила Джилли. – Взгляни на меня, просто взгляни, – продолжала она с вызовом в голосе. – Разве перед тобой маленькая девочка, Рис? – Девушка подняла руку и прижала ее к груди. – Это настоящее сильное чувство.
Рис молча смотрел на сестру, размышляя над тем, что она только что сказала.
Джилли оказалась права. Она уже не та, какой он привык ее видеть: маленькой девочкой, играющей в куклы и лечащей плюшевых зверей. Перемены, происходящие с ней год от года, Рис старался не замечать. Гораздо спокойнее и привычнее было представлять сестру ребенком с детскими интересами, которые не имеют ничего общего с проблемами взрослых женщин. Рис по-прежнему считал, что Джилли еще рано влюбляться, страдать от неразделенных чувств, и уж, конечно, задумываться об отношениях между мужчиной и женщиной.
– Рис, скажи что-нибудь, – начала Джилли.
– А он тебя любит?
– Надеюсь.
– Надеешься? – удивился Рис. – И больше ничего?
– Это долгая история.
– В нашем распоряжении весь день.
– Сначала я задам один вопрос. Ты знал Рейфа, когда он был мальчиком?
Рис кивнул.
– Отличался ли он гордостью?
– Еще как, – ответил Рис. – Почему это тебя интересует?
– Нравится ли ему, когда его жалеют?
– О чем ты говоришь! Ни один мужчина не захочет, чтобы его жалели, моя дорогая, – ответил Рис. – И особенно – гордый. Но какое это имеет отношение к Рейфу и тебе?
– Это ответ на вопрос, любит ли меня Рейф. Сердцем чувствую, что любит, иначе я бы сюда не приехала. Но он боится признаться в своих чувствах.
– Почему?
– Мне известна причина, которую он выдумал и пытался внушить мне несколько месяцев назад, в Англии. Но теперь все ясно – Рейф лгал. И, прежде чем Рис успел что-либо сказать, прибавила: – Какая разница, что за причина. Он не хочет, чтобы я знала правду.
– Какую правду?
– О его прошлом.
Рис задумался. Странно, ему начинало казаться, что эта история не имеет ничего общего с молодым человеком, которого он принимает в своем доме – образованным и состоятельным. Когда Рейф впервые переступил порог Энкантадоры, он выглядел жалко: избитый и голодный, угрюмый и озлобленный. Через несколько месяцев мальчик, наконец, заговорил и поведал о том, как бесчеловечно обращался с ним сумасшедший отчим. И только по прошествии года открыл самую страшную свою боль: он – незаконнорожденный. Первый и единственный раз Рис увидел на лице Рейфа слезы. Он перевел взгляд на сестру.
– Кто рассказал тебе об этом?
– Мать Рейфа, когда мы были в Сан-Антонио.
– Тебя отвела туда Тори, да?
– Она считала, что я должна все узнать.
– Что же, пожалуй, я с ней согласен. Джилли вопросительно посмотрела на брата.
– Ведь ты не станешь препятствовать нам, правда?
Рис улыбнулся, стараясь приободрить сестру.
– Я горжусь, что Рейф жил с нами, как член семьи, – признался он, – и радовался бы еще больше, если бы он стал мужем моей сестры. Здесь, в Техасе, бытует поговорка, которая как нельзя лучше характеризует Рейфа. С ним не страшно переправиться через реку. Это значит, что на него можно положиться, доверить свою жизнь и жизни тех, кого любишь. – Рис встал и крепко обнял сестру. – Вот какой человек Рейф.
Глаза девушки стали влажными от радости.
– Спасибо, Рис.
Голос сестры растрогал мужчину.
– Тебе не за что меня благодарить, Джилли. Все, чего я хочу, это видеть тебя счастливой, и если Рейф обеспечит твое счастье, я буду только рад.
Оставшись одна, Джилли порадовалась той уверенности, которую вселил в нее брат. Она поняла, что боялась довериться Рису лишь потому, что без всякого повода сомневалась в силе его любви к ней. А есть ли повод сомневаться в любви Рейфа?
Девушка испытывала гордость от того, как спокойно держалась во время их недавней встречи. Ей удалось надежно скрыть свои чувства, замаскировать их светским безразличием. Рейф наверняка не догадался, о чем она думала на самом деле.
Но знал ли он, как тяжело далось ей это самообладание? Джилли едва не сорвалась, когда речь зашла о Тони Чамберзе, и только потом поняла, что колкое замечание Рейфа было еще одной попыткой воздвигнуть барьер между ними.
Теперь все прояснилось. Лишь терпение поможет добиться того, кто ей так нужен. На протяжении всего разговора Джилли могла думать только о том, как чудесно вновь оказаться в объятиях любимого, ощутить вкус его губ и говорить слова любви вместо холодных светских фраз.
Джилли улыбнулась. Через неделю ее мечты станут явью. Она твердо усвоила, что Бог помогает лишь тем, кто сам себе помогает. Что же, именно это ей и надо.
* * *
Когда вернулся муж, Тори принимала ванну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80