— Но мое имя давно изгладилось из вашего сердца, оно исчезнет и с этого листка.
Послышался стук колес: к дому подъехал фиакр. Ева встала, пошатываясь, подошла к окну и раскрыла его.
— О, это уж слишком! — прошептала она.
Она испустила хриплый крик, и вслед за тем фиакр повернул к гостинице. Возница увидел раскрытое окно, белую фигуру женщины в проеме и понял, что она зовет его. Он подъехал и остановился у дверей.
Ева отошла от окна.
— Прощай, — сказала она Жаку. — Прощай навсегда.
— Куда вы едете?
— Туда, куда ты хотел, — к себе.
Жак посторонился, пропуская Еву к двери.
— Дай мне руку в последний раз, — попросила она с тоской в голосе.
Но Жак ограничился поклоном.
— Прощайте, сударыня, — сказал он. Ева бросилась вниз по лестнице, шепча:
— Надеюсь, Господь Бог не будет так жесток, как ты.
Слышал ли Жак эти слова? Задумался ли о них? Догадался ли о том, что у Евы на уме? Счел ли он, что отомщен, или, наоборот, полагая, что еще недостаточно отомстил за себя, он захотел узнать, где найти эту женщину, чтобы продлить ее мучения, — женщину, за чей покой он еще вчера готов был отдать жизнь? Во всяком случае, он подошел к окну и стал украдкой наблюдать за тем, что происходит на улице.
Ева вышла из гостиницы и дала кучеру луидор. Луидор — это было почти восемь тысяч франков ассигнатами. Возница покачал головой:
— Мне нечем дать вам сдачу, сударыня. Серебра у меня нет, а я не такой уж богач и не смогу набрать нужную сумму ассигнатами.
— Не надо сдачи, мой друг, — сказала Ева.
— Как это не надо сдачи? Значит, вы меня не нанимаете?
— Нет, нет, нанимаю.
— Но тогда…
— Возьмите разницу себе.
— Не стоит отказываться от добра, которое сваливается на нас с неба.
И он опустил луидор в карман.
Ева села в фиакр, кучер захлопнул за ней дверцу.
— Куда вас отвезти, сударыня?
— На середину моста Тюильри.
— Но ведь это не адрес.
— Это мой адрес, поезжайте.
Кучер сел на козлы и погнал лошадь к реке.
Жак Мере все слышал. На мгновение он замер, словно в сомнении. Потом решился:
— Раз так, я тоже покончу с собой.
И с непокрытой головой выскочил из дому, оставив окна и двери раскрытыми настежь.
VII. ИСКУССТВЕННОЕ ДЫХАНИЕ
Когда Жак Мере добежал до площади Карусель, фиакр уже проезжал под арками к набережной.
Жак со всех ног бросился следом, но, когда он добежал до реки, карета уже въехала на мост. На середине моста она остановилась. Ева вышла и направилась прямо к парапету.
Жак Мере понял, что уже поздно: он не успеет остановить ее. Он соскользнул по скату вниз и оказался на берегу реки.
Над парапетом белела человеческая фигура.
Жак Мере скинул фрак, развязал галстук и поплыл к середине реки, туда, где стояли на причале корабли.
Вдруг Жак услышал крик, белое пятно промелькнуло во мраке, раздался глухой всплеск, и все стихло.
Жак бросился вплавь против течения наперерез тонущей; к несчастью, ночь была темной: казалось, река катит не воду, а чернила.
Сколько Жак ни всматривался во тьму, все напрасно: ничего не было видно, но по расходящимся кругам он понял, что Ева недалеко.
Жаку нужно было перевести дух.
Он вынырнул из воды и увидел, как в трех шагах от него на воде кружится что-то белое. Он набрал в легкие побольше воздуха и снова погрузился в воду.
На этот раз руки его запутались в складках платья Евы; ему насилу удалось плотно обхватить ее тело, но, чтобы она могла дышать, он должен был прежде всего приподнять над водой ее голову.
Он схватил Еву за волосы, плывшие по воде, с силой оттолкнулся ногами и вынырнул вместе с ней; открыв глаза, он увидел звезды.
Ева была без чувств, она не помогала и не мешала ему, тело ее было совершенно безжизненным.
Здесь была быстрина, и их отнесло течением шагов на тридцать от моста. Жак Мере надеялся, что если будет плыть наискосок, то течение поможет ему быстрее добраться до берега, как вдруг услышал крик:
— Эй, пловец!
Жак оглянулся и увидел, что к нему приближается лодка. Он плыл и держал Еву над водой. Лодка, которую несло течение, подплыла к нему почти вплотную.
Он уцепился за борт и приподнял Еву, а незнакомец втащил ее в лодку и уложил на дно, устроив ей высокое изголовье.
Потом он помог взобраться Жаку.
Жак заметил, что в лодке нет весел, есть только черпак, чтобы выливать воду.
Этим черпаком незнакомец стал грести и таким образом подплыл к тому месту, где оказались утопающая и ее спаситель.
Лодочник этот был не кто иной, как кучер, который привез Еву на мост; увидев, что произошло, он спустился на берег, прыгнул в лодку, отвязал цепь, но не найдя весел, из предосторожности унесенные хозяином, схватил черпак и стал грести им как кормовым веслом.
Продолжая ловко орудовать черпаком, он через одну или две минуты пристал к берегу.
Лодку вытащили на песок; мужчины вынесли Еву — она по-прежнему была без чувств — и положили ее на берег.
Дойдя до моста, возница нашел свой фиакр и подъехал на набережную, туда, где начинаются арки моста; Жак донес Еву на руках до откоса, передал ее вознице, потом сам взобрался по откосу на набережную, снова взял Еву на руки и отнес ее в фиакр.
Кучер, как и в первый раз, спросил, куда ехать. Жак назвал адрес гостиницы, и кучер пустил лошадь крупной рысью.
У дверей гостиницы он остановился, Жак опустил руку в карман, чтобы вынуть деньги и расплатиться; но, заметив движение Жака, кучер остановил его и сказал:
— Не надо, барышня мне заплатила, да еще как щедро!
И он медленно поехал в сторону улицы Ришелье.
Жак с Евой на руках взбежал по лестнице и увидел, что дверь в его комнату распахнута настежь: он не закрыл ее, когда бросился из дому.
Он положил молодую женщину на кровать и заметил, что Ева не дышит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161