Маленькое помещение было наполнено опьяняющим ароматом.
— Какое благовоние вы здесь сожгли? — спросил я.
— Никакое, — ответила графиня.
— Что же за изумительный запах витает в воздухе — чудесное сочетание ароматов фиалки и герани?
— Это мой недостаток, — ответила Эдмея с улыбкой, — не обращайте на запах внимания, если только он вас не раздражает, иначе я очень расстроюсь, ведь мне придется отказаться от вашего общества — вернее, вам придется меня покинуть.
— Как! Значит, это естественный аромат?
— Настолько естественный, что, будучи девушкой, я нередко подходила ради забавы к пчелиному улью с большим букетом. И вот, несмотря на то, что я держала цветы, капризные создания набрасывались на меня, рыскали в моих волосах, обследовали мои плечи, проникали во все отверстия платья и вскоре разочарованно улетали.
— И пчелы ни разу вас не ужалили?
— Ни разу! Правда, они знали меня, но все равно всякий раз попадались в ловушку.
— Не делайте подобного опыта при мне — я, наверное, умру от страха.
— И напрасно. Любое насекомое никогда не причинит вам вреда, если только вы сами нечаянно не заденете его. Мне кажется, любая живность всегда относилась ко мне хорошо. Увы! Я не могу сказать того же о людях. Однако я послала за вами в два часа ночи не за тем, чтобы преподать вам урок ботаники или естествознания. Садитесь и слушайте.
Сев рядом с Эдмеей, я протянул ей руки; она вложила в них свои.
Исходивший от нее запах по-прежнему опьянял меня.
— Послушайте, друг мой, — продолжала графиня, — я собираюсь сказать вам нечто очень важное. Как только вы ушли, меня стала бить дрожь, и я почувствовала неясный страх, охватывающий меня всякий раз, когда мне грозит опасность. Оставив Жозефину в большой комнате, я прошла сюда, чтобы уединиться и попытаться что-либо увидеть, но все мои усилия были тщетными. Надо полагать, что опасность еще далека; если бы речь шла только обо мне, я, вероятно, не решилась бы вас побеспокоить, но мне кажется, дорогой Макс, что вы тоже под угрозой. Возможно, это заблуждение, и вследствие родства душ, которое мы ощутили сегодня вечером, симпатические нити наших судеб переплелись, так что я по ошибке сказала «вы» вместо «я», но все же мне очень неспокойно.
— Что мне сделать, чтобы унять вашу тревогу? Признаться, дорогая Эдмея, я вас не понимаю.
— Так вот, мне подумалось, что мои видения, нечеткие, пока я бодрствую, прояснятся во время магнетического сна — когда я сплю, моя способность к ясновидению удивительно возрастает. Усыпите меня и направляйте меня; я уверена, что увижу.
— О! — воскликнул я. — В самом деле, вы как-то раз обещали доставить мне такое удовольствие. Благодарю! Благодарю!
Эдмея устремила на меня свои голубые глаза, ясные и бездонные, как лазурное небо.
— Мой брат усыпит меня, — сказала графиня, — и я смогу ответить на любой его вопрос.
Я поднялся и, протянув руку к маленькой Богоматери, воскликнул:
— О!
— Держите, — продолжала Эдмея, — вот мои руки; вам следует лишь мысленно изъявить желание. Магнетические пассы могли бы передать мне излишние флюиды, и я стала бы вами, перестав быть самой собой; это помешало бы мне ясно видеть.
Я встал на колени перед Эдмеей, сжал ее руки в своих руках и, глядя ей в глаза, изо всех сил пожелал, чтобы она уснула.
Через несколько мгновений руки ее стали влажными, взор слегка затуманился и веки сомкнулись; она медленно откинулась назад, опершись головой на спинку канапе, и прошептала:
— Я засыпаю.
Я видел работу магнетизеров, но впервые магнетизировал сам; ощущения, которые я при этом испытывал, были для меня совершенно новыми и, надо признаться, восхитительными.
Лицо Эдмеи выражало восторг; сияющий ореол блаженства обозначился на ее челе; невыразимо ангельская улыбка играла на ее устах.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
— Превосходно; дайте мне минутку отдохнуть; скоро можно будет спрашивать.
— Вы устали?
— Нет, я счастлива.
Вскоре графиня слегка сжала мою руку и нахмурилась; на ее лице промелькнула неясная тревога.
— Подождите, подождите, — сказала она.
Голова ее пришла в движение; казалось, она пытается что-то разглядеть сквозь густую пелену.
— Прикажите мне видеть, — попросила она, — заставьте подчиниться вашей воле; видение еще очень далеко.
Я тихо произнес, как велела Эдмея:
— Смотрите, я так хочу!
Эдмея снова попыталась сосредоточиться.
— Я вижу, — наконец, сказала она.
— Кого вы видите? — спросил я.
— Господина де Шамбле.
— Должен ли я задавать вам вопросы или вы будете говорить сами?
— Позвольте мне говорить; я не выпускаю графа из виду.
Брови Эдмеи подергивались, а веки дрожали.
— Господин де Шамбле выезжает из Берне верхом и направляется в Эврё. В Эврё он садится в экипаж и едет в Руан, где пересаживается на поезд. Он приезжает в Париж в пять часов вечера, нанимает экипаж и останавливается в гостинице «Лувуа»… Ах!..
— Вы все еще видите?
— Да, превосходно; ваша воля оказывает на меня сильное воздействие. Подождите… Граф снова садится в экипаж. Куда же он направится? Он проезжает через площадь Карусели и Королевский мост. А! Я знаю, куда он едет.
— Это секрет?
— Нет. Он едет к своему нотариусу, который живет в доме под номером пятьдесят три. Ну вот, экипаж останавливается… Ах! Нотариус ужинает в городе и вернется лишь завтра утром, но это было вчера.
Эдмея пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143