— Сдается мне, — ответил Джакопо, — что перед нами два почтенных обывателя, возвращающиеся домой, и один из них, человек предусмотрительный, захватил ключ dellа саsа note 5 .
— Да, только вот от какого саsа? Слезай-ка да погляди, куда они пойдут. Есть у меня подозрение…
— Какое?
— Сказано тебе, живо спускайся и проследи за ними. Джакопо соскользнул вниз по лестнице, исчез в улочке, но уже через минуту, перепуганный, вернулся назад.
— Эй, Венгерец! — тихо позвал он.
— Ну, что?
— Ты был прав.
— Ты о чем?
— Они вошли в первую дверь слева.
— Вот тебе раз! В палаццо Чибо?
— То-то и оно, что в палаццо Чибо…
— Der Teufel! note 6 — прошептал Венгерец.
— Герцог там один? — спросил Джакопо.
— Э, нет! Я же тебе говорил, что он вместе со своим проклятым кузеном.
— Да я просто так переспросил: без него или с ним — один черт.
— Ошибаешься, с ним намного хуже.
— Может, тебе стоит сбегать его предупредить?
— Ага, и обеспокоить понапрасну, так что ли?.. Только меня там и ждут…
— Он вооружен?
— На нем кольчуга, и в руках шпага.
— Ну что ж! Наш герцог имеет привычку похваляться, что в кольчуге да со шпагой в руках стоит четверых, а если глаза меня не обманули, этих было только двое?
— Всего-навсего.
— Забирайся сюда, я скажу тебе кое-что.
Джакопо вернулся на свое место рядом с Венгерцем.
— Ну и что? — спросил он.
Прежде чем ответить, Венгерец огляделся по сторонам, весь обратившись в слух.
Потом так тихо, что Джакопо с трудом ловил отдельные слова, изрек:
— Эй! А что, если это он нас выдал?
— Лоренцино? — вскрикнул Джакопо.
— Да замолчи ты, недоумок!
— Пожалуй, сам хорош: такое несешь, что…
— Будем считать, что я ничего не говорил.
— Нет уж, будем считать, что сказал, но только поясни свои слова.
— Ну что ж…
Венгерец осекся и вытянул шею в сторону дома, в который только что вошли двое ночных прохожих.
Его пантомима была вполне выразительна, и приятель, не подумав даже допытываться, о чем тот толковал, тоже напрягся.
— Тревога! Тревога! — закричал вдруг Венгерец.
— Что? Что такое?..
— Они дерутся… дерутся…
— Да, слышно, как скрещиваются шпаги…
— Они напали на монсиньора… Ты, Джакопо, отправляйся через дверь с виа Торта… лом найдешь внизу, под лестницей… А я с этой стороны… Держитесь, монсиньор, держитесь… я иду!
И тем временем как, спустившись и вооружась ломом, Джакопо кинулся за угол виа Торта, Венгерец, выдернув шпагу из ножен, спрыгнул в сад.
Едва ли не в тот же самый миг на стене, крадучись в тени зубцов, возник человек в маске; он переждал, пока Венгерец совсем скроется из виду, и тогда, проворно соскользнув по лестнице, подбежал к колодцу Седжо Капорано, бросил в него свернутую кольчугу, достав ее из-под плаща, а затем снова встал под стеной, тревожно прислушиваясь.
Через несколько минут до него донесся крик вроде тех, что вырывается у смертельно раненных; звон сталкивающихся клинков оборвался, и все затихло.
— Один из двоих мертв, — произнес человек в маске, — вот только который?..
Неопределенность не затянулась: он не успел договорить последнее слово, как голова, потом плечи, а потом и весь мужской торс целиком выросли над стеной с другой ее стороны. Мужчина держал в зубах шпагу. Увидев товарища, ожидавшего его на площади, у нижнего конца веревочной лестницы, он остановился, вынул шпагу из зубов, стряхнул с нее кровь, после чего, скрестив на груди руки, заговорил так невозмутимо, будто и не был на волосок от смерти всего несколько минут назад:
— Славный ты друг, Лоренцино, нечего сказать!.. Какого черта! На нас набрасываются двое, и тут оказывается, что я должен не только расправиться с одним, но еще и за тебя поработать!
— О, я полагал, монсиньор, мы с вами раз и навсегда уговорились, что я буду участником ваших попоек, шалостей и любовных похождений… но поединков… засад… резни… нет, нет, увольте! А что вы хотите! Меня следует принимать таким, каков я есть, или предоставить меня другим…
— Трус! — бросил герцог, перекидывая ногу через стену и начиная спускаться по лестнице.
— Да, я трус, — ответил Лоренцино, — жалкий трус, если так угодно вашей милости… Но я имею над подобными себе, по крайней мере, то преимущество, что сам признаюсь в своей трусости. К тому же, — прибавил юноша со смехом, — чтобы храбриться, мне недостает кольчуги, вроде вашей.
Герцог поспешно ощупал обеими руками свою грудь и нахмурил рыжую бровь.
— Хорошо, что ты мне напомнил, — сказал он. — Должно быть, я оставил ее в спальне маркизы.
И с этими словами он полез было обратно наверх, однако Лоренцино удержал его за полу плаща.
— Поистине, в вашем высочестве словно бес сидит!.. — заметил он. — Помилуйте! Из-за какой-то дрянной кольчуги вы станете лишний раз подвергать себя опасности?
— Она того стоит, — возразил герцог, все же уступая Лоренцино и снимая ногу с перекладины, на которую успел подняться. — В жизни не сыскать кольчуги, какая бы пришлась мне так впору, как эта: она настолько пришлась по мне, что стесняет не более шелкового или собольего колета.
— Маркиза вам ее с кем-нибудь пришлет или принесет сама. Знаете, она будет неотразима — я говорю о маркизе, — когда наденет траур… Кого из тех двух вы закололи? От всей души надеюсь, что маркиза.
— По-моему, я уложил на месте обоих.
— И второго тоже?
Герцог посмотрел на свою шпагу: ее клинок наполовину был в крови.
— Или у него душа должна быть не иначе как гвоздями прибита к телу, — счел он нужным добавить. — Но, постой… вон Венгерец, мы все сейчас узнаем от него.
Действительно, Венгерец в свою очередь появился на гребне стены.
— Ну, как там? — осведомился герцог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36