Маргарет так и уснула с улыбкой на губах. 52 Лихорадочно работавшей Маргарет никогда еще полет времени не казался таким стремительным. Не успела она оглянуться, как до приезда герцога осталось всего пятнадцать дней.Ожидаемый визит французского герцога считался тайным, но в Гринвиче о нем знал даже истопник, и разговоры об Алансоне можно было услышать на каждом шагу, в любом закоулке.За последнюю неделю страсти во дворце накалились чуть не до предела. Борьба между сторонниками и противниками этого брака не унималась, и несчастная королева под силой доводов, выдвигаемых то одними, то другими, едва ли не каждый день меняла свое решение.Среди всей этой кутерьмы Маргарет пыталась сохранять спокойствие и неустанно трудилась. Конечно, создание школы пришлось отложить. Закончив копировать узор, Маргарет уже начала плетение. Ежедневно в ее комнату приходила помочь советом Бертранда, так как по временам молодая кружевница вставала в тупик.Вот и сегодня она вдруг отбросила в сторону коклюшки и, устало выпрямив спину, расстроено пожаловалась подруге:– Ничего у меня не выходит в этом месте. Наверное, я неправильно поняла стежки.– Ты волнуешься, потому что торопишься, – мягко успокаивала ее Бертранда. – Но ты все правильно поняла, я ведь проверяла. Твое понимание техники безупречно. Я очень довольна тем, как ты справляешься с такой сложной работой.Маргарет склонилась головой на плечо Бертранды, и та погладила ее по щеке слабой худой рукой.– Ах, Бертранда, – вздохнула Маргарет, – что бы я делала без тебя? Ты так меня поддерживаешь, я перед тобой в вечном долгу.– Не выдумывай, ma petite chere, не будь тебя, я бы уже не смогла наслаждаться тем, что больше всего на свете любила делать, но уже… никогда не смогу…При этих словах она вдруг судорожно вздохнула и резко склонилась на стуле. Испуганная Маргарет обхватила ее.– Ты больна, ma tante! – с отчаянием воскликнула она. – И уже давно. Сколько раз я просила, позволь послать за доктором.Бессильно прислонясь к молодой женщине, та с трудом перевела дыхание.– Не поможет мне доктор. У меня очень сильные боли вот здесь. – Бертранда медленно коснулась рукой правой груди, в первый раз признав, что в самом деле больна. Раньше она всегда объясняла свое недомогание усталостью и возрастом. – Как видишь, капитан был прав, настаивая, чтобы школу вела ты. У меня действительно совершенно нет сил.Со слезами на глазах Маргарет выслушала горькое признание, что только сильное ухудшение здоровья могло вынудить на это ее мужественную подругу.– Но мы можем… помогать друг другу, – шептала Бертранда, пересиливая боль. – Мне легче… когда ты плетешь кружева… а я надеюсь, что поддерживаю тебя… твою решимость… Ты… закончишь это дело, поверь мне.Она тихонько пожала руку Маргарет, и та неуверенно взялась за коклюшки.– Да, да, для меня это самое утешительное. – Старая француженка закрыла глаза, и на ее бледных губах заиграла слабая улыбка. – Это перестукивание как будто уносит меня от боли, и я представляю, как растет и расцветает кружево.Так Маргарет работала около часу, заставляя себя торопиться, время от времени с болью поглядывая в посеревшее лицо подруги, умоляя Господа не дать ей понести еще одну невосполнимую утрату.Вдруг в дверях замаячила чья-то фигура, и Маргарет подняла глаза.– О, Тим, это ты, – улыбнулась она синеглазому мальчугану. – Каждый раз, как тебя вижу, у меня становится легче на сердце. Ты выглядишь уже получше. Видно, плохим аппетитом не страдаешь?– У-у, Маргаритка, лучше не спрашивай. Ем без конца, а меня все равно тянет поближе к кухне. Уж я столько дров переколол, чтобы меня не гоняли.– Ну и ешь на здоровье. Надеюсь, ты там ничего не тащишь? Еще один раз – и нам придется расстаться. Помнишь наш уговор? Все необходимое тебе я куплю сама, если, конечно, сочту необходимым. А уж то, что мальчишкам твоего возраста не положено, даже не проси.– Увы, Маргаритка, я все помню, – удрученно вздохнул Тим, – не волнуйся, больше этого не будет, раз я дал слово.– И, пожалуйста, не зови меня при дворе Маргариткой, это неприлично. Называй меня мадам.Огорченный Тим шумно шмыгнул носом. Маргарет понимала его: на него один за другим сыпались запреты – не кради, не ругайся, а теперь называй ее мадам, когда он в душе относится к ней, как к подружке.– М-м, мадам, – выдавил он и вопросительно посмотрел на нее, ожидая одобрения. Сдерживая улыбку, Маргарет кивнула, и он продолжил: – Так мы пойдем сегодня к тому старому джентльмену? Ох, и грозный он на вид, того и гляди, перережет горло, если ему не угодишь.– Пойдем, только позже. – Не будь Маргарет так расстроена, она бы рассмеялась, такую комичную пару должны были представлять собой ее дед и Тим. – И помни, если ты хочешь стать подмастерьем, тебе нужно произвести хорошее впечатление на капитана. А для этого ты должен, как следует слушаться старого графа, ведь в случае чего он станет всем на тебя жаловаться, понял?– А не пойти ли нам к графу сейчас? Можно взять Пэйшенс, если она уже проснулась, – раздался вдруг голос Бертранды.Маргарет обернулась и с облегчением увидела, что та уже распрямилась и выглядит гораздо лучше, видно, приступ прошел.Молодая женщина заглянула в переднюю комнату, где с удивлением обнаружила свою дочку не спящей, а раскачивающейся в одной рубашонке на лошадке-качалке, которую ей подарил Джонатан. Маргарет быстро одела дочку.– Ну, пойдемте, познакомим дедушку с Тимом и заодно посмотрим, как он принимает горькое лекарство.Этот ежедневный ритуал доставлял Маргарет какое-то озорное удовольствие, как и вообще возможность помыкать властным дедом, внезапно оказавшимся беспомощнее ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110