Как, неужели он больше никогда не войдет в ее сладостное, пылающее лоно?Слезинка скатилась по щеке Сары и задержалась у рта.Нагнувшись, Кейс осушил ее поцелуем.– Не надо, – задрожав, попросила Сара. – Я не могу больше это вынести.– Сара, – зашептал он у ее губ. – Моя нежная, страстная, невинная Сара! Ты ничем меня не прогневала! Да я готов продать свою душу, чтобы вновь оказаться с тобой!Сара перестала дышать.– Тогда почему же? – начала она.– Быть твоим любовником… Дело в том, что в моей душе мало что осталось…– Не понимаю.Он сжал ее лицо ладонями и поцеловал нежно и в то же время жадно. Дыхание у обоих сделалось неровным и прерывистым.– Не знаю, смогу ли я объяснить, – после паузы сказал Кейс.Она молча смотрела на него глазами, в которых, как и в его глазах, отражались боль и желание, страсть и робость.– Я ушел на войну, когда мне было пятнадцать. И потащил за собой Хантера.Сара прикусила губу. В голосе и словах Кейса слышалось такое отвращение к себе, что, казалось, его можно было потрогать рукой.– Мой брат был женат на никчемной, любящей пофлиртовать женщине, – продолжал рассказ Кейс. – У них было двое детей. Тед и Эмили.Несмотря на ровный тон Кейса, Сара чувствовала, насколько трудно ему говорить о племяннице и племяннике. Саре даже захотелось, чтобы он перестал рассказывать.Однако еще ей хотелось понять то, что творится в его душе.– Хантер не хотел идти на войну из-за детей, но Белинда и я уговорили его.– Мне не показалось, что твоим братом можно слишком легко манипулировать.– Черт возьми, возможно, он был рад оказаться подальше от жены, которая была не прочь забраться в постель к соседу.Сара почувствовала презрение в голосе Кейса.– Я отправился на войну, горя желанием защитить справедливость. Но юные оболтусы взрослеют, если выживают. Я очень быстро осознал, что война – это сущий ад для порядочных женщин и детей… а только за них и стоило воевать.Сара мягко потерлась щекой о грудь Кейса, желая снять с него напряженность.– Я спасался на войне воспоминаниями о племяннице и племяннике, – возобновил рассказ Кейс. – Особенно об Эмили. Она была умненькой, смешливой и озорной. И любила все и всех.Кейс сделал паузу – видимо, испытывая колебания, но затем продолжил:– Иногда, когда дела на войне складывались очень плохо, я доставал крохотные фарфоровые чашечку и блюдце, которые купил Эмили в подарок, смотрел на них и вспоминал ее смех и шалости.Сара незаметно обняла Кейса за талию, словно сказав тем самым, что он не остался один на один со своими воспоминаниями.– Я вернулся домой на несколько недель раньше брата. И я застал… я увидел…Голос у Кейса пресекся.– Ну ладно, ладно!.. Ты можешь мне не рассказывать об этом.Кейс обнял Сару и прижал ее к себе, словно она и была сама жизнь. Сара не стала жаловаться на крепость объятий – она понимала, что тяжелые воспоминания и тоска держат Кейса в гораздо более жестких объятиях.– Калпепперы, – произнес он наконец.Это было сказано таким голосом, что Сара вздрогнула.– Южане, – добавил он. – Как и я.– Вовсе не как ты. Такого не может быть никогда.Похоже, он не слышал Сару. Он не мигая смотрел вдаль.И то, что видел, нельзя было выразить словами.– Они оказались на нашем ранчо за три дня до моего приезда, – хрипло проговорил Кейс. – Они убили всех людей, увели или забили животных, сожгли дома и конюшни. Когда бандиты разделались с женщинами, они взялись за детей и…Последовавшее за этим молчание было даже более пронзительным, чем его взгляд.Сара вспомнила, что говорила Лола о Калпепперах.«Они продали детей племени команчи, после того как сотворили с ними то, чего устыдился бы сам сатана».– Когда я обнаружил Эмили и Теда, у меня не оказалось лопаты, – шепотом сказал Кейс. – Я вырыл могилку руками и ногтями. А затем отправился на поиски Калпепперов.Сара смотрела на Кейса и беззвучно плакала, не в силах чем-либо помочь. Теперь-то она знала, что именно лишило Кейса смеха, надежды и любви.Его воспоминания были даже более тяжелые, чем ее собственные.– Что ты подумала, когда я оттолкнул тебя? – спросил Кейс.Она молча смотрела на Кейса, и ей было до слез жаль его.– Смерть Теда и Эмили… – Последовала пауза. Он пожал плечами. – Она что-то убила во мне. Я не могу дать тебе того, чего ты заслуживаешь.– Чего я заслуживаю? – не поняла Сара.– Мужа. Детей. Любви. Во мне больше нет этого… Это мертво… как малышка Эм.– Я не верю!.. Такой чуткий человек, как ты, не может утратить способность любить.Кейс заглянул в глаза Сары.– Я испытываю к тебе лишь желание, – без обиняков сказал он. – Когда у мужчины на уме лишь желание, он идет на все. Ты хотела нежности. Я дал ее тебе.Губы Сары дрогнули в слабой улыбке.– А разве я просила чего-то еще? – прошептала она.– Не надо и просить. Я ловлю это в твоем взгляде в те мгновения, когда ты думаешь, что я не смотрю на тебя.– Вроде того, что я хочу вонзить тебе в спину нож? – предположила она, улыбаясь сквозь слезы.Уголки его рта приподнялись, отчего лицо приобрело еще более печальное выражение.– Ты не обманешь меня. Ты похожа на улей. Есть опасность быть ужаленным, но если ее миновать, то остается одна сладость.– Мы оба взрослые люди. Ты хочешь что-то из того, что я могу тебе дать, я тоже.Он покачал головой.– Ты только что сказал, что хочешь меня, – медленно сказала Сара. – Так вот, я хочу тебя.Кейс посмотрел на пунцовые щеки, слезы в глазах, дрожащие губы.– Ты настоящий дикий мед, – глухо сказал он. – Не искушай меня.– Почему?– Потому что я могу сделать тебе ребенка. Вот почему.– Ребенка, – тихо повторила она. А затем улыбнулась.Кейс оттолкнул ее.– Я не хочу ребенка! Никогда.Руки Сары обвились вокруг Кейса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92