Этот мужчина не переставал удивлять ее. Только что он смотрел на нее так, словно желал заглянуть в самую душу, а в следующий миг нежно говорил с потерявшимся ребенком на непонятном языке за тысячи миль от места Летних игр Прошло много времени, и роман выскользнул у нее из рук. Рейн заснула, потом проснулась, вникая в обрывки фраз, пойманные сканером. Она вслушивалась в голоса пьяных водителей и вооруженных грабителей, потерявшихся детей, ругань пострадавших в автокатастрофах, крики пойманных наркоманов и участников разборок, бесстрастные сводки об убийствах и насилии, и холод сковывал ее сердце.
Все это было сдобрено изрядной порцией черного юмора людей, тративших свою жизнь на патрулирование длинных ночей цивилизации. Эти люди охраняли тепло семейных очагов на улице, за стенами накрепко запертых домов И пребывающая между забытьем и действительностью, Рейн заволновалась, не в силах найти покой. Голоса лезли в уши, врывались из мира за высокими стенами ее замка, где кипела жизнь, в которой столько насилия и горя, столько одиноких людей и несчастных детей.
И один человек, позвавший Рейн, просит у нее пристанища, чтобы открыть новый мир, в котором огонь изгнал бы холод…
Вслушиваясь в его голос, Рейн медленно погрузилась в сон.
* * *
Краешком глаза Корд видел, как Рейн беспокойно ворочалась в постели, листала книгу, а потом уставилась на строчки невидящим взглядом. Когда книга наконец выскользнула у нее из рук и дыхание стало равномерным, Ой набрал код на компьютере.
СИНЯЯ ЛУНА ВЫЗЫВАЕТ СИНЮЮ СЕЛЕДКУ.
Через несколько минут зазвонил специальный радиотелефон. Корд спокойно сказал в микрофон:
– Синяя Луна.
– Синяя Селедка, приятель, – мягко прозвучало в комнате. – Ты долго не выходил на связь. Запарка?
Корд с ухмылкой подумал о дочери Чандлер-Смита, спящей на его кровати на расстоянии вытянутой руки.
– И не говори. Какие новости компадре?
Рейн проснулась и замерла, пыталась сориентироваться На нее нахлынули воспоминания – падение, «дом на колесах», душ, кровать. Кровать Корда.
– Все как обычно, – сказал Боннер. – Блю беспокоится о Малышке.
– Сообщи Блю, что Малышка под моей опекой, когда ее гнедой сторож отдыхает, – сказал Корд.
– Ее.., кто?
Корд тихо засмеялся.
– Передай слово в слово. Он поймет.
– – Блю волнуется насчет того, будет ли она сотрудничать с тобой. Она такая же упрямая, как и он сам.
– – Она действительно такая, – обронил Корд, – но она будет сотрудничать так или иначе.
– Хорошо, по крайней мере тебе не придется гоняться за ней по спальням. В ее досье написано, что ей гораздо приятнее общество лошадей, чем мужчин.
Рейн охватил гнев. Она знала, кто такой Блю, а стало быть. Малышка, о которой идет речь, – это она.
– Ее можно понять, – сказал Корд.
– Циник.
– Реалист. Твой источник говорил что-нибудь еще о Барракуде и его приятелях?
– Нет. Он не мог сказать ничего определенного даже насчет фотографии, которую Митчелл сделал в лос-анджелесском аэропорту.
– Не пудрит ли он нам мозги? – поинтересовался Корд.
– Вряд ли. Он хочет выжить. Его бывшие дружки напрочь лишены чувства юмора. Барракуда собственноручно расправился с последними тремя, которые попробовали отвалить без разрешения.
По телу Рейн поползли мурашки. Как хорошо, что Корд сидит к ней спиной! Она не хотела сейчас видеть выражение его глаз.
– Иногда они убивают их для острастки, – заметил Корд.
– Да, но на сей раз они перестарались. Барракуда задушил его подругу, которая была на пятом месяце беременности.
Услышав прерывистое дыхание Рейн, Корд быстро обернулся и посмотрел на нее, но ничего не сказал.
– Поверь мне, ему от нас не уйти. Он одержим жаждой мести, – Что-нибудь еще? – спросил Корд.
– Ничего нового, кроме… – Помехи мешали разговору.
– Что такое?
– Дурные предчувствия. Будь моя воля, я спрятал бы Блю и Малышку за семью замками. Переместить цели – одно дело. Подсадная утка – совсем другое. Береги себя, хорошо? Ты – единственный, кого я могу обыграть в шахматы.
– Я не играю в шахматы.
– Не шути.
– И ты тоже, – добавил Корд, заканчивая разговор.
– Это – государственная тайна. Пока, приятель, – попрощался собеседник Корда по-испански.
– Прощай, компадре, – в тон ответил Корд.
Прикусив губу, Рейн наблюдала за Кордом. Как бы ей хотелось поверить, что не ее называли Малышкой в этом разговоре. Она не хотела быть еще одной целью, еще одним заложником, как та бедная женщина на пятом месяце беременности, которую убили за то, что ее муж и наставник согласился поспособствовать поимке террориста.
И есть Корд, который снова носит оружие… Корд, на переднем крае борьбы с насилием.
Но с другой стороны, Рейн не могла вести такую жизнь, как он. Корд – зимняя ночь, а она – огонь. И тем не менее они очень нужны друг другу.
Корд медленно поднялся, осторожно снял кобуру с пояса и положил оружие, патроны и пейджер на кресло, на котором только что сидел. Она закрыла глаза, не в силах дольше выносить напряженный взгляд.
Внезапно ее лицо обхватили сильные руки. Рейн открыла глаза. И Корд тотчас повернул ее лицо к лампе возле кровати.
– Что ты делаешь? – требовательно спросила она.
– Я смотрю в твои глаза, – ответил он с улыбкой.
Проверяю, как твои зрачки реагируют на свет.
– Понятно.
Она зажмурилась от нахлынувшей на нее волны удовольствия. Он был Так красив, что у нее захолонуло сердце.
– События развиваются, – сказала она. – Не так ли?
– Ты знаешь, который час?
Рейн молча покачала головой, снова сбитая с толку неожиданным вопросом, и припала к Корду так быстро, что даже не почувствовала, как его зубы впились в ее нижнюю губу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73