Теперь у нее болело бедро после уколов железа.
Кэт устала, страшно устала, но не обращала на это внимания, слишком хорошо усвоив, что цена свободы – изнурительная работа.
Рано или поздно чеки всегда приходили.
Вздохнув, Кэт села за пишущую машинку, придвинула к себе ящичек с надписью “Мои должники” и принялась за письма с напоминаниями о долгах. Такие письма она писала раз в две недели. После этого ей нужно было позвонить в фирму, занимающуюся печатью цветных изображений со слайдов, и узнать, готова ли первая партия фотографий для выставки в Лос-Анджелесе.
Если все готово, она заберет эти фотографии, предварительно проверив их качество. Если качество ей не понравится, придется потратить время на споры относительно правильной передачи цвета. Если же фотографии окажутся хорошими, она расплатится за них своей кредитной карточкой при условии, что счет не превысит оставшейся там суммы.
Потом придется отнести эти фотографии к оформителям и потратить еще больше времени и денег, подбирая подходящие сочетания подложек и рамок.
Подсознательно она надеялась, что фотографии еще не готовы, но вместе с тем понимала, что обязана успеть привести все в надлежащий вид для выставки “Свифт и сыновья”. Поэтому гораздо лучше, если фотографии уже отпечатаны.
Кэт с тоской подумала, что хорошо бы немного вздремнуть. Чтобы прилечь, нужно только снять ящички со слайдами с низенького диванчика и освободить для себя место. Тогда она лежала бы под открытыми окнами и слушала шум прибоя.
Сегодня он был очень сильным, почти завораживающим. Южный шторм обрушился на полуостров Нижняя Калифорния, тропические облака и трехметровые волны достигали и побережья Лагуны-Бич.
Но все-таки Кэт устояла перед искушением растянуться на диване. Она и так с трудом засыпала вечером, даже если не дремала днем.
Кроме того, работа отвлекала ее от мыслей о “Дэнверсе – погибели женщин”.
Бросив еще один взгляд на диван, Кэт потянулась за листком бумаги, вставила его в пишущую машинку и начала печатать еще одно письмо очередному “уважаемому господину”, который до сих пор не удосужился заплатить ей.
Только в пять часов она вспомнила об обеде. Зная, что доктор Стоун неодобрительно относится к арахисовому маслу и печенью, Кэт поднялась в кухню. Заглянув в холодильник, она решила сделать омлет с сыром, но съела его без всякого аппетита.
Наводя порядок в кухне, Кэт старалась не прислушиваться, звонит ли телефон. В паузах между мощными ударами прибоя стояла полная тишина. Сегодня мерный гул прибоя не успокаивал ее. Она напряженно ждала телефонного звонка и боялась визита надутого поэта.
– Мне нужно хорошенько прогреться в ванне, – сказала себе Кэт, чтобы нарушить зловещую тишину, не внушавшую ей беспокойства до появления Трэвиса. – Ванна для меня – лекарство, а не пустая трата времени. Необходимо или принять, расслабляющую ванну, или выпить стакан вина. А может, сделать и то и другое. Пожалуй, сделаю и то и другое.
Да, чтобы успешно справиться с “Наследным принцем слащавости”, нужно быть в лучшей форме, чем сейчас. И уж конечно, нельзя прислушиваться к телефону и вытягивать шею в надежде увидеть “Повелительницу ветров”, летящую по вечернему морю.
– Но прежде чем я заставлю себя отказаться от этого, я перестану дышать, – горько заметила Кэт.
Шум воды в ванной заглушал грохот прибоя. Кэт наслаждением погрузилась в воду. Потом долго сушила волосы, спадавшие каштановыми волнами на спину. Внезапно она отложила расческу, взглянула в зеркало и увидела свое бледное лицо.
– Я похожа на бродячую кошку, подобранную на улице.
Она быстро закрутила волосы в узел на макушке и закрепила их черным деревянным гребнем. Надев все черное – белье, брюки и водолазку, Кэт снова взглянула в зеркало и с мрачным удовлетворением кивнула. Никто не назовет ее наряд привлекательным, даже самовлюбленный Эшкрофт.
В дверь трижды позвонили. Приехал “Наследный принц слащавости”. Кэт быстро надела черные туфли и пошла открывать.
– Кто-то умер? – спросил он.
– Судя по твоему вопросу, тебе нравятся женщины в розовых оборках.
Эшкрофт последовал за Кэт вниз по винтовой лестнице. Она щелкнула выключателями, и единственным источником света в комнате осталась подсветка стола.
– А где мальчик-любовник? – Эшкрофт осмотрелся.
– В морозилке вместе с другими продуктами, у меня просто нет времени его съесть.
Поэт вздрогнул.
– Не понимаю твоих шуток.
– С этим нет никаких проблем. Пока ты держишь руки далеко от меня, тебе не угрожает закончить жизнь рядом с мясным фаршем.
Эшкрофт пожал плечами.
– Ты много потеряешь, крошка.
– Я переживу это. Вот.
Кэт передала ему фотографическое увеличительное стекло в виде усеченного конуса высотой около десяти сантиметров. Его нижнее основание было шире окуляра с увеличительной линзой.
– Что это такое? – спросил Эшкрофт.
– С помощью этой штуки просматривают слайды.
– А как насчет экрана и диапроектора?
– Свет проектора выделяет слишком много тепла и от него блекнут краски эмульсии. Фотография, напечатанная с такого слайда, будет размытой.
Эшкрофт с сомнением посмотрел на увеличительное стекло.
– Где здесь верх?
– Смотри.
Кэт вытащила из ящичка слайд и положила на яркую белую поверхность, взяла увеличительное устройство и поставила его широким концом на пластмассу, накрыв пленку.
– Смотри вот сюда. Если тебе понравится, положи слайд в правый лоток, если нет, то в левый.
– Все же думаю, что с проектором это легче и быстрее.
– Твоя книга, тебе и выбирать. Сейчас установлю проектор и подготовлю несколько слайдов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83