– Подбор по цвету – тоже не проблема, если витрины на этом этаже можно рассматривать в качестве какого-либо примера. Если жемчужина выглядит недостаточно хорошо, брось ее обратно в розовую краску на некоторое время. Или в черную. Как они могут продавать это? – спросила она, подняв нить из жемчуга, окрашенного в стальной цвет. – Шариковые подшипники имели бы больше различий. Цвет зависит от моллюска, а не от химической ванны.
Арчер не присоединился к ее монологу. Вместо этого он осматривал помещение ясным и твердым, как бриллианты, взглядом. Его словно било током, когда он смотрел на Ханну, такую нервную, взвинченную и одновременно изящную в одежде Онор. В одежде, которая никогда так не смотрелась на его сестре. Глядя по сторонам, он пытался остыть и подавить желание опустить голову и поцеловать ложбинку между ее грудей.
Рассерженный неослабевающим сексуальным голодом, Арчер отвернулся от Ханны и стал рассматривать окружающих. Едва они покинули дом, он заметил, что кто-то за ними следит.
В задумчивости Ханна пробегала кончиками пальцев по нитям сияющих окрашенных жемчужин. Ей хотелось говорить с Арчером – все равно о чем.
– Выращивание жемчужины, – наконец решилась она, – в течение года или двух и затем сортировка – это я понимаю. Когда зерно на месте, от моллюска зависит цвет и поверхность жемчужины. Как они могут называть эту крашеную чепуху жемчугом?
– Без проблем. – Решив, что их «хвост» вполне безобиден, Арчер повернулся и заглянул в лицо жемчужине, которая могла бы сломить его оборону словом, прикосновением, взглядом. – Некоторые люди называют поддельные жемчужины полукультивированными.
– Но это обман!
– Это бизнес. Предоставьте покупателям возможность самим решать. Кроме того, искусственно произведенные жемчужины не считаются преступлением.
Они подошли к очередной витрине.
– Стеклянные бусины, погруженные в рыбью чешую с клеем, – констатировала Ханна.
– Кое-кто называет такой раствор жемчужной эссенцией, – мягко сказал Арчер.
– Больше напоминает эссенцию бычьего помета.
– По крайней мере производство этих жемчужин имеет некоторую историю. Они тяжелее, чем пластик, прохладные на ощупь и стоят дороже, чем пластик.
– Но все-таки это подделка, а не жемчуг.
Арчер не спорил. Ни одна из этих жемчужин никогда и близко с настоящей жемчужницей не лежала.
Ханна направилась к следующей витрине. Там выставлялись жемчужины Акойи более высокого качества. Вздыхая, она взвесила на ладони несколько прохладных атласных ожерелий. Все они были бледно-голубого оттенка, самого распространенного для жемчужин Акойи. Вес ожерелий свидетельствовал о времени, проведенном жемчужинами в моллюске.
Здесь речь могла идти о годе, а не о шести месяцах, которые были максимумом для жемчуга предыдущей витрины. Здесь также были представлены розовые жемчужины Акойи, заботливо и осторожно окрашенные.
Просверленные отверстия были гладкими и однородными. Неудивительно, что цена отражала более высокий стандарт производства.
Арчер спокойно водил Ханну от витрины к витрине, кружа по ломаной траектории, пытаясь удостовериться, что за ними следят только правительственные агенты.
– Подожди, – вдруг сказала Ханна. – Не правда ли, эти красивы? Неверно подобраны, но красивы.
Арчер посмотрел на ее руку. Казалось, Ханна не осознавала, что дотронулась до него. Хотел бы он сказать то же самое о себе.
– Бива, – произнес он отрывисто.
– Что?
– Жемчужины из японского озера Бива.
– Какой чудесный, ледяной, переливчатый белый, – пробормотала Ханна, перебирая пальцами нить не правильно подобранных, хотя почти идентичных жемчужин. – Ожерелье из маленьких гибридов. Натуральные или культивированные? – осведомилась она, поворачиваясь к Арчеру.
– Можно сказать, что натуральные. Но те – на следующей витрине – нет.
Ханна посмотрела на витрину и тихо засмеялась.
– Маленькие Будды?
– Их выращивают на самой раковине, а не внутри моллюска. Возьми идеально ровный шарик и прикрепи его к внутренней части раковины. Даже не один – много. Через шесть месяцев раковины собираются, и Будды срезаются. Китайцы занимаются этим с одиннадцатого века.
– Как те раковины, внутри которых есть водяной пузырь?
Арчер едва заметно улыбнулся.
– Ничто не похоже на покрывающиеся пузырями жемчужины. Они полностью натуральные. В моей коллекций есть одна такая, размером примерно с кулак.
– Жемчужина? – удивленно спросила Ханна.
– Нет, раковина. Я еще не открывал ее и не знаю, есть ли там жемчужина внутри пузыря.
Гул голосов вокруг стих, Ханна внимательно слушала Арчера, а затем сказала:
– Если жемчужина там есть, то она будет натуральной. Бесценной.
– А если нет, если водяной пузырь полон органической жидкости, то раковина ничего не стоит.
– Ты не узнаешь это до тех пор, пока не откроешь ее.
– Я открыл другие водяные пузыри и не нашел в них ничего, кроме жидкой смолы.
– Но эту ты еще не проверял, –. настаивала Ханна.
– Ты бы ее открыла?
– Конечно. Иначе сошла бы с ума от любопытства.
– Даже после того, как открывала другие раковины, пустые?
– Да. Это и есть надежда. Когда все против тебя, все равно надо идти к цели.
Черные брови Арчера, поднялись.
– Я должен был быть раковиной.
– Что?
– Тогда бы ты не боялась открыть меня и увидела бы, что внутри. А так ты уверена, что там всего лишь смола. Нет смысла в этом разговоре. Пойдем. Те двое, что за нами следят, ждут этого с нетерпением.
Впервые за день Арчер дотронулся до нее. Он взял ее руку чуть выше локтя и повел по направлению к лифтам.
Это прикосновение могло выглядеть достаточно интимным для сторонних наблюдателей, но Ханна почувствовала только холод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98