Тяжело вздохнув, она убрала со лба локон, сунула ноги в розовые туфельки и спустилась вниз с такой неохотой, словно отправлялась на эшафот.В голубой гостиной Джулиан в ожидании Клодии нетерпеливо мерил шагами комнату, и его тревога росла с каждым шагом. Это была плохая идея, решил он, очень плохая. Весь вечер ему придется быть рядом с ней. Да и как ему пришло в голову, что он сможет притворяться, будто в семье все хорошо, на глазах у двух самых дотошных мужчин в Европе? Если и было что-то, что не нравилось ему в Адриане Спенсе и Артуре Кристиане, так это их поразительная способность видеть его насквозь.– О Боже! Как ты хорош!..Ее приглушенный голос застал Джулиана врасплох. Он не слышал, как Клодия вошла, и неловко повернулся, чувствуя, что ему стало трудно дышать, как только увидел ее.Господи! Она предстала перед ним, словно принцесса во всей своей красе. Он не мог отвести от нее глаз.Она покраснела и улыбнулась, нервно заправляя локон за ухо.– Я не обидела тебя? Прошу прощения. Просто ты выглядишь... так замечательно, – сказала она, смущенно рассмеявшись.Джулиана бросило в жар от этого комплимента. Он все еще не мог оторвать от нее взгляда, поражаясь тому, как она снова сумела околдовать его и увлечь в омут желания.Ее щеки порозовели.– Я искренне надеюсь, что не обидела тебя.– Нет, – сказал он спокойно, что стоило ему немалых усилий. – Прошу, – сказал он, жестом указав на одно из кожаных кресел, стоявших у камина. – Еще рано. Не хочешь ли вина? – Он бросил взгляд на лакея у двери и кивнул ему.Клодия колебалась, настороженно посмотрев на него, прежде чем последовать его приглашению присесть. Она устроилась на краешке кресла, и, пока расправляла юбки, Джулиан с восхищением смотрел на плотно обтянутую лифом платья с искусной вышивкой грудь, которая волнующе поднималась при каждом ее вдохе.Лакей появился слева от Клодии, склонившись и протягивая серебряный поднос. С милой улыбкой Клодия взяла бокал и, прежде чем пригубить вино, ждала, пока лакей обслужит Джулиана. Джулиан не пил, а продолжал смотреть на нее поверх хрустального бокала, испытывая знакомое чувство неловкости. И еще его терзал давно знакомый страх. Он снова испугался, что ему никогда не удержать в своих руках такую красоту.Клодия опустила бокал и стала нервно теребить ожерелье на шее. Через несколько долгих мгновений она взглянула на него из-под густых темных ресниц.– Уже почти год миновал с тех пор, как я увидела тебя на рождественском балу у Фарнсуортов, – сказала она. – Я хорошо запомнила этот момент, потому что ты был весь в черном. Черный сюртук и черные брюки. Черный жилет и черный галстук. Ты очень походил на разбойника. – Клодия помолчала и, не услышав в ответ ни слова, нервно кашлянула, снова и снова обводя пальцем край бокала.Джулиан хорошо помнил тот бал. Он оказался там после совершенно безумной поездки, когда ему пришлось миновать Данвуди, где был похоронен Филипп. Что заставило его остановиться у могилы Филиппа, он никогда не сможет понять, но, как бы то ни было, он там остановился с букетиком оранжерейных цветов. А когда уезжал оттуда, голова у него буквально разламывалась от боли. Джулиан твердил, что нужно больше спать и меньше пить. А чувство вины здесь ни при чем.– И ты даже не снял шпоры, – добавила Клодия. – Мисс Чэтем тоже высказалась по этому поводу: ей показалось, что ты скакал от самого Кеттеринг-Холла исключительно ради бала Фарнсуортов.Джулиан вопросительно приподнял бровь.– А что ты думала? – тихо спросил он.– Что ты самый красивый мужчина во всем Лондоне, – мгновенно ответила Клодия.Джулиан почувствовал, как появляются первые трещины в ледяном панцире, сковавшем его сердце. Неторопливо отставив в сторону бокал, он спросил:– Почему ты мне льстишь?– Это не лесть, Джулиан. Просто восхищаюсь тобой и ничего не могу с собой поделать, – сказала она, отпив из бокала вина. – Взглянув на тебя, я вспомнила тот вечер. Прошу простить меня.– Я тоже помню тебя, – услышал Джулиан собственные слова. – У тебя в волосах была лента из сухого остролиста.Клодия была приятно удивлена и расплылась в улыбке, одной из тех, что были способны мгновенно всколыхнуть его душу.– Ты это помнишь? – спросила она, явно довольная.– Да, как и ягоды остролиста на твоих туфельках. Клодия просияла, и Джулиан почувствовал, как тепло и свет ее улыбки растапливают лед в его сердце. Она весело засмеялась. Впервые за много недель.– Да будет тебе известно, папа очень рассердился за то, что я испортила прекрасную пару туфель.– А мне понравилось, – сказал он с улыбкой.– Не знаю, как ты сумел все это разглядеть, – со смехом продолжила Клодия. – Ты стоял в другом конце зала, в окружении поклонниц. Мисс Чэтем была одной из самых пылких.Джулиан все это хорошо помнил. Даже то, как целовал в вестибюле задыхающуюся от страсти мисс Чэтем, сожалея, что это не Клодия.– Жаль, что тебя не было среди них, – сказал он. Улыбка Клодии постепенно меркла; ее серо-голубые глаза встретились с его глазами и замерли. У Джулиана даже появилось чувство, что этот взгляд проникает сквозь его защитную броню, сквозь лед.– Я была среди них, – произнесла она наконец. – Я всегда была среди них, просто ты не замечал меня. И я всегда буду в их числе, что бы ни случилось.Джулиан не мог найти слов. Он вдруг резко подался вперед. Ему хотелось прикоснуться к ней, потребовать от нее правды. Преодолев разделявшее их расстояние, он нежно провел по ее руке и обхватил запястье.– Клодия, – тихо сказал он, – никогда не произноси подобных слов, как бы тебе ни хотелось успокоить свою совесть, если не веришь в них всем сердцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97