А чувство юмора у него и вовсе отсутствует. — Неохотно поднявшись, Питер направился к двери. — Мне лучше последовать его примеру. Я себя еще неважно чувствую. — Он обернулся к Чарлзу. — Ты со мной?
— Немного погодя, — нерешительно ответил Чарлз, сидя как на иголках.
Питер помедлил на пороге.
— Знаете, Элисия, а вы что надо. Не ожидал так быстро поладить с женой Алекса. При одной мысли о том, кто может ею оказаться, у меня кровь застывала в жилах. Думал, что мне вообще никакая невестка не понравится. Ей-богу! Но вы хоть куда… Породистая, — застенчиво промямлил он, не умея толком выражать свои чувства, и поспешно удалился.
Чарлз откашлялся и, вскочив, беспокойно переминался с ноги на ногу. Вытащив из кармана клочок бумаги, он уронил его на колени к Элисии и, залившись ярким румянцем, запинаясь, сказал:
— Никогда не считал поэтов чем-то стоящим… Я с учением не слишком в ладах… В этом меня никто не упрекнет, но… — он замолчал, явно не находя подходящих слов. — Но мне было просто необходимо написать вам это. Не спрашивайте, откуда взялись слова, потому как я сам этого не знаю. Никогда раньше со мной такого не случалось… — Казалось, он был ошеломлен происшедшим.
Элисия развернула листок и прочла торопливо нацарапанные строки:
Зелень очей ее вешней травы зеленее,
Красное золото локонов ярко, как солнечный свет,
Нежная кожа ее сливок нежней и белее.
Сердце дрожит и поет, ей посылая привет.
Она подняла глаза на молодого человека, с тревогой переминавшегося в ожидании ее приговора.
— Чарлз… Это самый милый и самый добрый подарок за всю мою жизнь. Я буду хранить его вечно. Благодарю вас, милый Чарлз. — Она поднялась на цыпочки и порывисто поцеловала юношу в заалевшую щеку как раз в тот момент, когда дверь отворилась и в гостиную вошел Алекс, который замер на пороге при виде такой идиллии.
Чарлз поклонился и поспешил удалиться из гостиной, с глаз долой от нахмурившегося маркиза.
Сердце пело у него в груди, когда он спускался по лестнице, широко улыбаясь и совершенно не замечая изумленных взглядов служанок.
— Ну и ну, я понятия не имел, что вы так легко раздариваете свои поцелуи… Значит, лишь меня вы держите в черном теле? — иронически поинтересовался Алекс. — Мне вспоминаются ваши недавние слова о вашей разборчивости. Знать не знал, что неоперившиеся юнцы, едва покинувшие классную комнату, в вашем вкусе.
В два шага мгновенным гибким движением он оказался перед Элисией.
— У меня сложилось впечатление, явно ошибочное, что вам нравятся поцелуи и ласки мужчины, — он резко привлек ее к себе. — Что именно в ответ на них загорается огонь у вас в крови и перехватывает дыхание, а сердце бьется часто и неровно. Разве не бросает вас в жар, когда он покрывает ваше молочно-белое тело своими поцелуями? — хрипло бормотал Алекс, медленно лаская губами ее шею, покусывая мочки нежных ушек. Его руки сомкнулись вокруг Элисии, притягивая ее все крепче к мускулистой груди, так что заныл едва заживший бок.
Элисия затрепетала, когда он раздвинул губами ее губы и стал целовать жадно, страстно, завладев ее ртом с неуемной властностью, словно был не в силах отпустить. Затем он подхватил ее на руки и понес в свою спальню. Там он бережно положил ее на постель, в которой спала она лишь один раз. Закрыв глаза, Элисия ждала. Она хотела этого, пусть даже с его стороны это вызвано желанием, а не любовью. Она все примет от него… И к черту гордость!
Элисия почувствовала, как скользят по ее телу сильные, нетерпеливые руки, стягивая пеньюар, рубашку, пока оба они не сплелись в одно целое, нагие…
Алекс шептал ей на ухо ласковые слова, покрывал губы и веки легкими, нежными поцелуями.
— Неужели тебе нужны поцелуи другого? Разве Чарлз или этот шаркун-французик могут дать тебе такое? — требовал он ответа, жадно целуя ее в полуоткрытый рот, погружая пальцы в рассыпавшиеся локоны…
Задыхаясь, она пролепетала:
— Это была простая благодарность. Он написал мне прелестное стихотворение. Такое милое… Я всего лишь поблагодарила его.
— Чарлз написал стихотворение? Ты истинная волшебница… Обволакиваешь паутинкой своих чар нас, простых смертных, ничего не подозревающих. Так и быть, за твои чары я дам тебе нечто большее, чем слова на клочке бумаги.
Элисия самозабвенно отдалась его пылкой страсти. Она отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, пока он не застонал от желания и восторга. Тогда он взял ее быстро и жадно, а после они лежали, тяжело дыша, не отрываясь друг от друга. Ее щека была прижата к его груди, и бешеный стук мужского сердца гулко отдавался у нее в ушах.
— Обо мне говорят, что я дьявол, прямехонько из преисподней, а вы, миледи, названы в честь рая, элизиума древних греков. Они лишь искали рай, а я его нашел и сейчас держу в объятиях, — хрипло шептал Алекс, целуя ее лоб и волосы. — Забери меня снова туда, Элисия, — потребовал он.
Молодая женщина грустно улыбнулась. Рай и ад… В каждом из них было и то и другое.
Глава 12
Имеет Ужас облик человека,
У Зависти людской обычный лик,
И у Жестокости в груди людское сердце,
Притворство рядится в одежду большинства.
У. Блейк
— Леди Тривейн, пожалуйста, проснитесь. Леди Тривейн!
Элисия протестующе забормотала и зарылась поглубже в подушки, натягивая на голову одеяло. Но настойчивый голос не унимался, продолжая жужжать над ухом.
— О, пожалуйста, ваша светлость, вам обязательно надо пойти, — жалобно твердил скрипучий голос, пока наконец Элисия не почувствовала, что ее трясут, вырывая из объятий сна.
Она перевернулась на спину и стала всматриваться в темноту.
— В чем дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107