После того как отец принял посыльного, прискакавшего к ним на взмыленном коне, он был сам не свой. Метался, как тигр в клетке. Потом неожиданно уехал, а приехав из Англии, буквально через два дня в сопровождении небольшой флотилии отправился на «Утренней звезде» в Вест-Индию.
Отец настоял на присутствии Франциско на борту корабля, подразумевая при этом, что сын примет участие в решающей битве со злейшим врагом Испании и лично дона Вилласандро, которая, разумеется, должна была увенчаться победой испанского оружия. Наконец-то государство будет избавлено от выскочки-капера, а еще точнее — пирата, посмевшего бросить вызов самому дону Педро де Вилласандро. Пришло донесение о том, что корабль с красным флагом на белом фоне был замечен вблизи берегов Новой Испании. Моряки с «Утренней звезды» называли того человека Эль Тигреnote 53. Говорили, что он дерется как лев и хитер как дьявол. Франциско не знал да и не хотел знать, как нарекли этого английского еретика родители, но если этот человек был похож на другого англичанина, Дрейка, тогда отец прав: уничтожить его самого и его корабль было бы делом достойным.
Юноша сжал в кулаке серебряный крест, который носил под камзолом. Он просил благословения у небес — ведь он шел против языческой Англии, а как известно, хороший язычник — мертвый язычник, и как он умрет — на костре ли, в пучине ли морской — не важно.
Прикрыв от солнца глаза, Франциско смотрел па море, где должна была показаться мачта «Утренней звезды». Корабль встал на якоре в открытом море. Волны разбивались о его борта, осыпая матросов тысячей соленых брызг, и с шипением откатывались назад. Других галионов Франциско увидеть не мог, потому что они находились в отдалении, готовые сорваться с места по первому приказанию.
Юный предводитель обвел взглядом лагерь. Отряд, высадившийся на берег накануне вечером, отдыхал. Одни блаженствовали, растянувшись под пальмами в тени, другие на песчаном пляже играли в чет-нечет, используя для этого ракушки и обкатанные морем деревяшки, третьи рассказывали друг другу забавные истории. Были, как положено, выставлены часовые. Но эти предостережения казались излишними — море радовало глаз, мирно покачивались пальмы. «Как они могут вести себя так беззаботно?» — подумал Франциско, у которого при одной мысли о предстоящем подкашивались ноги и к горлу подступала тошнота.
Нет, не может он перед этими людьми — людьми отца — выказать себя трусом. Только в этот раз, в этот единственный раз он докажет себе, что он сын своего отца, и на этом можно будет поставить точку. Юный воин открыл глаза и встретился взглядом с Диего Кардонной. Франциско смутился и покраснел.
Диего Кардонна не считал решение дона Педро верным. Но сейчас, наблюдая за юношей, он вынужден был признать, что ошибался, считая Франциско слабаком. Парень оказался крепче, чем он предполагал, и, судя по всему, сделает все, чтобы не запятнать имени отца. В своем докладе о военных способностях Франциско Диего отзовется о нем в лучших словах.
Диего Кардонна ждал донесений. Он послал человека разведать, высадились на берег люди с английского корабля или еще нет. В зависимости от этого Кардонна мог бы планировать дальнейшие действия. Если все пойдет так, как предполагалось, отряд разъединится на две группы и перекроет англичанам путь к отступлению на суше. К тому времени дон Педро и его эскадра окружат остров.
Но где же разведчик? Времени у него было предостаточно. Он давно должен был вернуться.
Юный Франциско де Вилласандро, должно быть, думал о том же.
— Ну, где же… — начал было он, но в этот момент раздался голос дозорного:
— Он здесь! Здесь!
Лили брела по берегу. День близился к закату, начинался прилив, и море поднималось все выше. Вот уже там, где всего четверть часа назад она могла пройти, не замочив юбки, вода доходила до щиколоток. Лили остановилась и посмотрела назад. Мыс с пальмой, под которой был вход в пещеру, остался далеко позади. Никто не заметил ее исчезновения. Команда занималась погрузкой. Лодку перебросили в бухточку и поставили на якорь на мелководье, поближе к пещере, чтобы проще было оттолкнуться от берега. Сокровища весили немало, и это приходилось учитывать.
Лили поднялась к тому дереву, под которым так любила сидеть, когда жила здесь, и присела в тени. Здесь, на острове, было так тепло и хорошо, как, казалось, никогда не бывало в Англии. Туфли Лили сняла уже давно и теперь с наслаждением зарыла ступни в горячий песок.
Когда-то с Дульси и Тристрамом они играли в этом само: песке, под этим самым деревом. Тогда под ним не было крестов. С мыса доносился смех матери. Магдалена звала детей, Бэзил разводил костер, и над островом поднимался дымок. А потом еще долго, пока дрова в костре не превращались в уголья, Бэзил рассказывал им всякие истории. Его голос убаюкивал детей, и они засыпали, море тихо плескалось, напевая им свою колыбельную.
Лили поднялась, стряхнула песок, подоткнула за пояс юбку и вошла в воду. Заметив на дне большую раковину, она подняла ее и поднесла к уху. Странно, ей показалось, что кто-то зовет ее. Со стороны мыса приближались матросы с бочками на плечах, впереди шел Саймон.
— Лили!
Девушка помахала рукой и кинула ему раковину, нежно-розовую изнутри. Юноша поймал ее и стал рассматривать:
— Какая красота! Никогда прежде не видел таких больших!
— Ты еще не знаешь, какие они вкусные! Только эта пустая. А ты хотел бы попробовать?
— Еще спрашиваешь! В Англии они бы стоили целое состояние. Лили улыбнулась. Зачем рассказывать ему о том, что она этих раковин перевидала сотни. Были среди них и больше, и красивее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127