Хуже всего, сестра пребывала в столь расстроенных чувствах, что из письма почти ничего нельзя было понять. Судя по тому немногому, что Дебора все-таки сумела разобрать, Генри в общих чертах правильно обрисовал ситуацию.Если не считать последних отчаянных строчек.– Что случилось? – озабоченно поинтересовалась Рейчел.– Эдмонд занят поисками нового места, но им пришлось уволить всех слуг. – Дебора сложила письмо. – Лизбет не может одна управляться с ребенком. Она хочет, чтобы я приехала и помогла ей.– Ты? Ты поедешь в Лондон? – не веря своим ушам, переспросила Рейчел и после паузы добавила: – Одна?– Да. – Хотя поначалу мысль о поездке тоже показалась Деборе дикой. Она еще не бывала нигде дальше Дерби. Но другие люди ездят в Лондон и не находят в этом ничего необычного. Иногда ездят каждый день… если живут достаточно близко от него.– Полагаю, ты захочешь, чтобы я дал тебе денег на дорогу? – Голос Генри грубо разрушил начавший было складываться план. Он вновь вышел на крыльцо, явно не в состоянии держать свое мнение исключительно при себе.– Я никогда не просила у тебя денег, – отрезала Дебора, производя в уме некоторые подсчеты. Она была очень ограничена в средствах, тем не менее, вполне могла позволить себе поездку в Лондон, чтобы помочь сестре. – Мне хватит того, что есть. Едва-едва, но все-таки хватит. – Гордость помогла ей принять решение немедленно. – Я должна поехать. И мне ничего от тебя не нужно.– Дебора! – взмолилась Рейчел.– Это твое последнее слово? – пожелал узнать Генри. Он не любил оставаться в дураках, даже если сам был в этом виноват. – В таком случае я не хочу, чтобы ты вернулась обратно вместе с Эдмондом, Лизбет и их недоноском в придачу!– Генри! – потрясенно воскликнула его супруга.– Я не вернусь, – твердо пообещала Дебора. Зять ответил ей презрительным фырканьем.– А как быть с викарием Эймсом? – полюбопытствовал он. – Я уверен, что моя тетка Алодия будет настаивать на том, чтобы он нанес тебе визит. Что ему сказать?Дебора улыбнулась.– Скажи, что меня нет дома.
Лондон
Энтони Алдерси, графа Бернелла, никак нельзя было назвать игроком. Слишком уж тяжким трудом досталось ему ныне весьма значительное состояние, чтобы просто взять и пустить его на ветер. Кроме того, он был отшельником, если и не по собственному выбору, то уж по воле судьбы, во всяком случае.Поэтому, когда полковник Филипп Борд и капитан Аллен Кристоферсон пригласили его присоединиться к ним для игры в карты, Тони был польщен. С Бордом они когда-то вместе учились в школе, но не виделись уже много лет. В юности они поддерживали приятельские отношения, по крайней мере до той поры, пока отец Тони, печально известный банкрот, не пустил себе пулю в лоб, доведенный до отчаяния, как поговаривали, многочисленными изменами супруги.Последовал громкий скандал, в результате которого многие аристократические семейства запретили своим отпрыскам поддерживать дружеские отношения с молодым графом. Впрочем, их смущали не столько похождения его любвеобильной матери, сколько тот малоприятный способ, которым его отец предпочел разрешить сложившуюся ситуацию. Более того, самоубийство немедленно обросло всевозможными слухами о некоем умственном расстройстве, даже помешательстве, которое якобы передавалось в семье из поколения в поколение. Вполне естественно, в обществе сочли, что сыновья и отпрыски почтенных семейств не могут иметь ничего общего с человеком такого рода, к тому же лишенного сколь бы то ни было значительных средств к существованию.Вот так и получилось, что за членами семьи Алдерси закрепилось прозвище «ненормальные», и этот вердикт тяжким грузом висел над Тони, превратив его в изгоя. Поэтому нет ничего удивительного в том, что со временем он привык довольствоваться собственным обществом.Он много и усердно работал и добился выдающихся успехов, восстановив и приумножив семейное состояние. Хотя, разумеется, в первую очередь он стремился доказать, что ничем не походит на своего отца.Следует признать, что он был удивлен и даже взволнован, когда обнаружил, что четвертым за их карточным столом изъявил желание быть лорд Лонгест, один из наиболее заметных и значимых столпов лондонского высшего света. Собственно говоря, лорд Лонгест не пожалел усилий, чтобы дать Тони ясно понять, что именно ему последний обязан приглашением к участию в игре.Тони прекрасно сознавал, что его обхаживают, и ему не терпелось узнать, что же понадобилось от него элегантному Лонгесту. Ждать пришлось недолго.Примерно через час после начала игры с невысокими ставками Лонгест поинтересовался:– Бернелл, вы знакомы с моей дочерью Амелией?Тони удивленно поднял глаза от карт. Взглянув на партнеров, он понял, что слова лорда озадачили их в неменьшей степени.Поскольку от него явно ожидали ответа, он сказал:– Кто же не слышал о прекрасной леди Амелии? Ей каждый день посвящают поэмы, претенденты на ее руку выстраиваются в очередь у дверей вашего дома, а ее именем нарекают все – от щенков до восхитительных духов. Лонгест довольно улыбнулся.– Да, она произвела сенсацию после первого же выхода в свет, если мне будет позволено высказаться столь откровенно. – Отложив в сторону карты, он подался вперед. – Как вы отнесетесь к предложению жениться на ней?На мгновение Тони показалось, что он ослышался. Похоже, Борд и Кристоферсон были ошарашены и поражены ничуть не меньше его.– Вы предлагаете мне ее руку, милорд?– Да.– Почему именно мне? – Его вопрос был неприлично прямым, зато честным.Но Лонгест ничуть не оскорбился. Лениво откинувшись на спинку кресла, он ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94