– Конюшни находятся по другую сторону дома, – говорил он. – Их построили примерно двести лет назад. Обычно мы выводим лошадей на разминку два раза в день. – Вдруг он замер и повернулся к ней, как если бы в голову ему пришла неожиданная мысль. – Я так и не удосужился спросить: ты ездишь верхом?– Ездила на лошадях, которые были у нас на ферме.Тони лишь кивнул в ответ. Голова его явно была занята чем-то другим, не тем, о чем он спрашивал.Дебора ждала.Тони стоял, опершись руками о подоконник и повернувшись к ней спиной. Воцарилось долгое молчание, потом он сказал:– Иногда мне кажется, что я ненавижу ее.От этого признания кровь застыла у Деборы в жилах.– Но бывает и так, что… – Голос Тони сорвался. Подняв голову, он посмотрел Деборе прямо в глаза и с жаром воскликнул: – Я рад, что ты здесь! Я знаю, ты чувствуешь себя не в своей тарелке, но твое присутствие имеет очень большое значение.Дебора кивнула. А потом с отвагой, наличие которой в себе даже не подозревала, предложила:– Может быть, тебе все-таки стоит поговорить с ней?– Нет.– Почему?– Я не могу. – Тони широкими шагами пересек комнату и остановился у резного камина. – Ты же не слепая, Деб. Разве ты ничего не заметила? – Что ты очень похож на сэра Ричарда?Глаза у него опасно сузились, челюсть упрямо выдвинулась вперед.– Они стали причиной того, что мой отец покончил с собой.И еще он наверняка считал, что они стали причиной драматических перемен в его жизни. Вольно или невольно. Они породили его ночные кошмары и твердую уверенность в том, что отец Тони застрелился, потому что не был его отцом.Он не мог бороться со своим отцом, зато теперь мог сразиться с ними обоими.Дебора прошла на середину комнаты, сняла шляпку и положила ее на кровать. Тони внимательно и устало наблюдал, за ней, как если бы вдруг перестал доверять и ей тоже.Доверие. Сколько раз он повторял, что верит ей? Женским чутьем Дебора вдруг поняла, что в его представлении доверие имеет большее значение, чем любовь.Она вовсе не желала предавать его, тем не менее, прекрасно сознавала, что ему придется взглянуть правде в глаза.– Может быть, стоит поинтересоваться, зачем они приехали сюда?Его реакция оказалась быстрой и вполне предсказуемой:– Они здесь не нужны. Я хочу, чтобы они уехали.Собрав волю в кулак, Дебора заявила:– Тогда тебе придется поговорить с ними. Ведь они сказали, что без этого не уедут.Тони с размаху ударил рукой по каминной полке, и в глазах его засветилась непреклонная решимость.Дебора встала. Ей стало страшно, что вот сейчас, в этом невероятном переплетении эмоций, амбиций и обид она может лишиться чего-то очень важного для себя.Время остановилось.Тони отвернулся, нечеловеческим усилием взяв себя в руки. Точно так же он повел себя и с матерью.Деборе отчаянно хотелось подбежать, закинуть руки ему на шею и крепко-крепко прижаться всем телом. Но она не могла этого сделать. Она знала, что он не примет ее. Не теперь, во всяком случае.– По-моему, сейчас мне лучше всего прокатиться верхом, – осторожно подбирая слова, сказал Тони. – Я должен все тщательно обдумать.– Очень здравая мысль.Тони направился к двери. Когда он уже потянулся к дверной ручке, она поняла, что более не может сдерживаться.– Я люблю тебя.Он резко обернулся. Глаза их встретились.– Я знаю. Увидимся за ужином. – И он вышел.Долго, очень долго Дебора, не шевелясь, стояла посреди комнаты. Раскаяние терзало ее душу.Тони чуть ли не бегом выскочил из дома. Он чувствован себя так, словно опять остался в одиночестве. Дебора видела слишком многое, и он страшился ее вердикта. Ему нужно было развеяться и хорошенько подумать.Войдя в конюшню, Тони поздоровался с конюхами, назвав всех по именам. Они как раз заводили лошадей в стойла после вечерней прогулки. Молодой граф, улучив момент, обстоятельно поговорил со старшим грумом, Альфредом, после чего распорядился оседлать норовистого шестилетнего жеребца по кличке Ураган. Конь, кстати, вполне оправдывал свое прозвище. И в течение следующего часа Тони занимался тем, что пытался укротить своенравное благородное животное. Ему некогда было думать ни о чем другом. Он гонял коня, но при этом чувствовал себя так, словно это ему самому приходится выполнять все упражнения, – жеребец оказался ему под стать.Альфред и несколько его помощников удобно расположились позади невысокого забора и подшучивали над графом всякий раз, когда Ураган брал над ним верх. А когда Тони начал успокаивать жеребца, давая ему остыть, Альфред заметил:– Жизнь в городе размягчила вас, милорд.Остальные конюхи, ухмыляясь, поддержали старшего грума, добавив несколько шуточек от себя. Тони ничего не оставалось, кроме как предложить им импровизированную скачку, которую он и выиграл.Однако они были правы. Слезая с коня, Тони почувствовал, как ногу свело судорогой. Выждав несколько мгновений, чтобы остаться с Альфредом наедине, он принялся массировать мышцы.– Завтра на эту ногу я, пожалуй, не наступлю.– Истинно так, – согласился Альфред, попыхивая короткой трубочкой, – но вы еще раз доказали, что у вас отважное сердце. Я очень рад, что вы вернулись, милорд.Тони невидящим взглядом уставился на вересковые пустоши и торфяники за конюшней и сказал:– Дома всегда хорошо.Будь на то его воля, он бы вообще никогда не уезжал отсюда. Они с Деб жили бы здесь до старости и были счастливы.Возможно, отказавшись возвращаться в Лондон, он тем самым решил бы все проблемы. Почему-то Тони был твердо уверен, что его отсутствие беспокоило леди Амелию ничуть не более, чем он переживал из-за того, чем она занимается в данный момент.Уже в сумерках он тщательно вычистил Урагана скребницей, наслаждаясь тем, что может побыть с таким прекрасным конем наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94