Новикова раздражало, что Круз догадывался об этом.
— Может, еще лимонада? — вежливо спросил Круз.
Новиков не ответил, бросив косой взгляд в его сторону. Ему сейчас доставляли удовольствие прохлада, царившая в офисе Редпэт, и представившийся случай выяснить, являлись ли обоснованными слухи о любовной связи между хозяйкой офиса и Джиллеспи. Было очевидно, что они уважали друг друга и испытывали взаимную симпатию. Но что касалось секса… Пока Новиков был в этом не уверен.
— Я не тороплю вас, Алексей, — сказала Редпэт, — но если ваше дело не терпит отлагательства, тогда начните прямо сейчас.
Новиков нахмурил брови.
Круз с раздражением отметил, что появившиеся при этом складки на лбу русского сделали его еще более красивым. Интересно, тренировал ли Новиков перед зеркалом такое выражение лица. Обстоятельства меня вынуждают раскрыть несколько важных государственных секретов, — неохотно вымолвил Новиков. — Поэтому я буду очень признателен, если мы с вами останемся наедине, мисс Редпэт.
Круз нервозно помешивал кубики льда в стакане с лимонадом.
— Я здесь присутствую, потому что этого хочет Кассандра, и ты прекрасно об этом знаешь, — резко произнес он. — И хватит говорить ерунду, приступим к делу.
Несколько минут Новиков внимательно разглядывал своего бывшего противника. С тех пор в Крузе произошли какие-то изменения, но Алексей не мог понять, что именно нового в нем появилось. Круз Рован считался профессиональным оперативником, обладавшим особым, чисто американским отношением к политике. Но несмотря на все свое профессиональное мастерство, ему с трудом удалось загнать Новикова в ловушку, подобно тому, как если бы какой-нибудь знаменитый шахматист выиграл очередную партию у своего менее одаренного противника.
Прежде Новикова это раздражало. Как ни странно, злило и сейчас. Однако он был слишком умен, чтобы не признать, что, несмотря на победу в финальном раунде, все остальные выиграл, и с явным преимуществом, Круз.
Круз всегда действовал безжалостно и результативно. С годами стал более хладнокровен. Новиков вдруг с тревогой обнаружил, что происшедшая в Противнике перемена сделала его более опасным.
— Когда мы встречались в последний раз, — сказал Новиков, — ты считал меня обыкновенным шпионом, действующим под прикрытием Министерства культуры.
— Так оно и есть, — резко ответил Круз.
— Для тебя, возможно. Тебе можно было позавидовать: ты сам выбрал себе работу, а меня заставляли работать на КГБ. На самом же деле я был, да и остаюсь по-прежнему, по образованию и по призванию, искусствоведом.
— О, разумеется.
— В действительности, — продолжал Новиков, не обращая внимания на сарказм Круза, — я являюсь главным хранителем ценной и самой большой выездной выставки русского искусства. Вероятно, ты уже слышал о ней — «Драгоценности России»? — Не дав Крузу возможности что-либо ответить, Новиков сам ответил на собственный вопрос: — Нет, конечно же, ты ничего не слышал. — И обратился к Редпэт: — А вот вы, я уверен, слышали. Выставка должна открыться в эту пятницу в музее искусств Хадсона в Лос-Анджелесе.
На ничего не выражающем лице Редпэт появилось еле заметное изумление.
— Да, я слышала, что Хадсон намерен открыть свой музей экспозицией произведений искусства из России, — сказала она.
— Эта выставка с огромным успехом прошла в Токио. Все выставочные экспонаты были уложены и отправлены одним рейсом, добавил Новиков.
— Но пропало яйцо, — начал расследование Круз, заметив, что темнокожий великан Джиллепси постоянно держался на расстоянии вытянутой руки он Новикова и Гапана.
— Оно называется «Рубиновый сюрприз», — перебил его со страдальческим видом Новиков.
— Все равно, как оно называется: Главное, что когда вы укладывали экспонаты перед вылетом из Токио, оно находилось на месте. Ведь так? — уточнил Круз.
— Да. Мы пользовались услугами компании по воздушной перевозке ценных грузов. Очень надежная компания.
— Ты уверен, что яйцо, которое вы перевозили, не было подделкой?
— Абсолютно уверен. Все экспонаты прошли таможенный осмотр, были доставлены вчера в Лос-Анджелес. Как только мы стали проверять, нет ли каких повреждений после перевозки.
— И ты обнаружил, что яйцо исчезло.
— Верно.
— Какова его стоимость?
— Оно бесценно с точки зрения как истории, так и искусства, — ответил Новиков. — Ведущим создателем произведений искусства в царской России было семейство Фаберже. Именно они делали уникальные вещицы. Подобные безделушки — скорее произведение фантазии, — согласился Новиков. — Хотя многие искусствоведы охотно поспорили бы с вами, если речь зайдет о знаменитых яйцах Фаберже, которые стали подлинными произведениями искусства.
— В течение последних семидесяти лет в России так не считали, — съязвил Круз.
— Мнения меняются вместе с политикой, — вежливо ответил Новиков. — Когда убили царя, изделия Фаберже были запрещены. «Рубиновый сюрприз» был последней работой Фаберже для царского семейства. Однако о его существовании никто не знал до недавних подробных переписей государственной сокровищницы.
Редпэт понимающе кивнула. Не являлось секретом, что Россия хваталась за каждый возможный источник пополнения своей денежной казны, включая распродажу произведений искусства, которые были надежно спрятаны от людей вот уже много лет.
— Итак, некий герой революции, преодолев свои пролетарские предубеждения, скрывал «Рубиновый сюрприз» у себя в доме, — подвел итог Круз. — Затем какой-то другой герой народных масс во время очередного восстания конфисковал у него это яйцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99