— А теперь скажи мне снова, что ты не шпион.
Давиньян протянул свои сучковатые руки к прилавку, опасаясь, что стекло может разбиться.
— Успокойся, — почти прошептал он. — В отличие от тебя у меня никогда не было контактов с Москвой. А у многих компаньонов уже нет больше власти. Многое изменилось.
— Изменилось? — язвительно спросил Хадсон. — Ты ошибаешься, ничего не изменилось. Свиней всегда больше, чем мест у корыта. Ты же счел более выгодным питаться из моей кормушки, чем отвоевывать себе место у русских.
Давиньян покачал головой, как бы молча говоря о своей невиновности.
— Сколько? — спросил Хадсон. — Я хочу знать, сколько стоит купить тебя.
— Подумай сам, — мягко сказал Давиньян. — Я не виноват в твоих проблемах. Если прошлое раскроется, я потеряю столько же, сколько и ты.
Хадсон уже не испытывал к Давиньяну сильного гнева, его тоже стал одолевать страх. Всю жизнь он был уверен, что защищен от бедности, снобизма, болезней и чувствовал себя неуязвимым.
Но сейчас все было по-другому.
Хадсон отвернулся, не желая, чтобы проницательные глаза Давиньяна заметили его страх.
Раздался звонок. Щелкнула задвижка двери, соединенной с прилавком. Тонкая рука коснулась плеча Хадсона.
— Иди за мной, — сказал Давиньян, — выпьем чаю, а потом ты подробно расскажешь, что произошло. Мы что-нибудь придумаем, как делали это в прошлом.
Несколько минут Хадсон оставался неподвижным. Затем, выругавшись, обернулся. Давиньян ждал, глядя на него своими темными глазами, не потускневшими со временем.
— Хорошо, — согласился Хадсон. — Господи, какая неприятность!
Пока Давиньян заваривал и разливал чай, Хадсон все ему рассказал.
Не показывая своих эмоций, Давиньян молча и внимательно слушал, подобно наемному убийце, которым однажды ему все-таки пришлось стать. Чем больше подробностей он узнавал, тем понятнее становился страх Хадсона. Клэр Тод была поразительно проинформирована.
— Эта сука, должно быть, уже давно читает мою, вернее, нашу почтовую корреспонденцию, — сказал Хадсон. — Тебе следовало бы посмотреть, как она лезла на рожон, описывая каждую мою или нашу с тобой сделку.
— Она знает обо всех сделках?
— Начиная с алмазов и заканчивая живописью.
— Алмазы были самые обыкновенные и не известно кому принадлежащие, — произнес Давинья?
— О некоторых из них так не скажешь.
— Она знает и об этих?
— Да. Она знает, что Гарри Уинстон купил голубые и розовые алмазы Романовых.
— В самом деле? — вздохнул Давиньян. — Это ужасно, Дэмон.
— Сейчас будет еще ужаснее. Она перечислила и подробно описала все картины. Она даже знает, как мы поделили прибыль и во что я вложил свою долю.
— Неужели? Но ты должен понимать, что я здесь ни при чем.
— О чем ты? — спросил Хадсон.
— Меня никогда не волновали детали твоего бизнеса, точно так же, как ты никогда не вмешивался в мою жизнь.
Через несколько секунд Хадсон нехотя кивнул.
— А как насчет тех твоих русских приятелей? — задал он встречный вопрос. — Они никому не доверяют. Даже мне.
В голосе Хадсона звучала такая досада, что Давиньян не сдержал улыбки.
— Несмотря на дружественные чувства, какие я испытывал к Советскому Союзу на протяжении пятидесяти лет, — продолжил Хадсон, — несмотря на все торговые эмбарго, с которыми мне приходилось бороться, несмотря на всех правых ненормальных американцев, которым я сопротивлялся, русские никогда не доверяли мне. А теперь это! Господи! Вот чем отплатили мне эти крестьяне.
— Из тебя бы получился великолепный актер, — сухо произнес Давиньян. — Кто бы мог подумать, что ты мог забыть, что предательство — человеческое правило.
— Но у меня была мечта, — сказал Хадсон. — Всю свою жизнь я работал ради спокойствия в мире и ради сотрудничества между народами. Я помогал налаживать и поддерживать теплые отношения с каждым советским лидером от Сталина до Горбачева.
Давиньян многозначительно вздохнул.
— Я старался разрушить барьеры между странами, — честно признался Хадсон.
— При этом стараясь получить для себя немалую прибыль, — добавил Давиньян.
— Они же ведь использовали меня…
— Ты использовал их. Пожалуйста, не играй со мной в наивного филантропа, — попросил Давиньян. — Это тебе не к лицу. Ты дружил с Советами, потому что так было выгодно тебе.
— Неправда. Я верил.
— В таком случае ты, был дураком. Но я не думаю, что ты, Дэмон Хадсон, дурак.
Некоторое время двое бывших дельцов молча смотрели друг на друга. Несмотря на одинаковый возраст, Давиньян всегда завидовал красоте и мужским способностям Хадсона. Теперь же он увидел партнера в ином свете. Хотя тело Хадсона оставалось изумительно крепким, ум, казалось, начал слабеть. Может быть, это было побочным эффектом его многочисленных любовных похождений?
Да, мало кто был посвящен в тайны Хадсона. Но Давиньян знал обо всем. В тех местах Восточной Европы, которые часто посещал Хадсон под предлогом занятия бизнесом, у Давиньяна были старые друзья, и он вдруг понял, почему Хадсона так напугала мысль о предательстве русских. Просто он боялся потерять источник неестественной мужской силы для своего возраста.
И все-таки Давиньян попробовал его успокоить.
— Полагаю, что ты доверяешь этой женщине больше, чем она того заслуживает, тихо проговорил он. — Другие тоже раньше писали статьи о твоем бизнесе, вспомни. Но ведь ничего страшного не происходило.
Хадсон нетерпеливо замахал руками в ответ.
— Ради этого я тратил миллионы.
— Хорошее вложение денег.
— Только потому, что большинство журналистов ленивы, — раздраженно ответил Хадсон, — никто из них, кроме, конечно, Клэр Тод, не копнул глубже в мое личное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99