— спросила Лорел.
— Безусловно! Можешь даже поспорить со мной на свое усовершенствованное приспособление для резки алмазов.
В телефонной трубке воцарилось молчание, пока Лорел пыталась привести в соответствие неприукрашенную правду Арчер с тем, что видела сейчас перед собой.
— Эй! — наконец крикнул Арчер. — Ты слышишь меня?
— Да…
Невнимательность Лорел заставила Арчера сменить свой высокомерный тон. В его голосе уже не было ноток надменности.
— Лорел, дорогая, ты что-то скрываешь от своего дяди Сэмми? — стал выпытывать Арчер.
На лице Лорел вспыхнул слабый румянец. Она всегда чувствовала себя отвратительно, когда приходилось врать, особенно родным и друзьям. Хотя Арчер и не был ей родственником, в детстве она почти все время находилась рядом с ним. Они оба тоже любили Ариэль Свэнн.
Однако Арчер ненавидел Джемми Свэнна. Вот почему Лорел не решалась рассказать ему о яйце. Сэм с удовольствием отомстил бы человеку, сделавшему Ариэль несчастной. Для Лорел это было неразрешимой проблемой. Она сама не понимала своего отношения к отцу. Повзрослевшая Лорел все еще оставалась маленькой девочкой, верившей, что, если она будет хорошо себя вести, отец возвратится домой.
— Что мне может быть известно о Фаберже больше тебя? — спросила она. — Я даже не слышала о предстоящей выставке. Моя жизнь тихо протекает в этом уединенном местечке. Я неделями не выезжаю в город.
— Не нужно разыгрывать передо мной роль бедной провинциалки, — резко возразил Арчер. — У тебя есть телефон.
— Я не стану разыгрывать перед тобой свою роль, если ты прекратишь играть свою.
— Что ты имеешь в виду?
— Роль знатного негодяя из Манхэттена, — ответила Лорел.
Арчер рассмеялся от души. Лорел была одной из немногих, умевшей противостоять его сарказму.
— Ах, милая, как жаль, что ты родилась не мальчиком. Нам было бы так хорошо вместе.
Лорел, рассмеявшись, покачала головой. Она любила Сэмми за острый ум и честность. Были и другие причины, более сложные, имевшие отношение к ее детству и матери, которую оба обожали. И оба потеряли.
— Итак, скажи дяде Сэмми, что ты слышала об императорском яйце Фаберже? — спросил Арчер.
— Все очень просто. Я ничего не слышала.
— Подумай. Может быть, это каким-то образом связано с выставкой в музее Хадсона? В прошлом году, показывая наши коллекции в Эрмитаже, я познакомился там с хранителем этого музея, по-настоящему красивым мужчиной, Новиковым.
— Никогда не слышала о нем.
— Замечательно. Он не из твоего окружения. Но существует вероятность, что русские готовы все выставить на аукцион.
— Даже Новикова? — спросила Лорел.
— Нет. Я имею в виду Фаберже. Я бы предложил цену, если бы они продавали его на аукционе.
— Да-а, — протянул он. — Вполне вероятно. Вполне, вполне вероятно. Восточная Европа нищенствует. Они все продадут. Даже Сибирь, если цена устроит. Хотя вряд ли кому-то понадобится эта морозильная камера, в пять раз превышающая территорию Техаса.
Лорел чувствовала, как по мере своего размышления вслух Арчер воодушевлялся.
— Несколько недель тому назад прошел слух о том, что один японский коллекционер приобрел некую работу Фаберже, — продолжал он. — Конечно, это все непроверенные данные.
— Ты говоришь об императорском яйце?
— Прикуси язык. Если бы японец купил яйцо, некогда принадлежащее царской семье, я бы уже об этом знал. Хотя, возможно, речь шла о яйце тоже работы великого мастера Фаберже. Подобных яиц в мире немного.
Тихо вздыхая, Лорел давала возможность Арчеру размышлять вслух. Она была признательна, что он больше не пытался получить от нее информацию, которой ей не хотелось делиться с ним. По крайней мере до тех пор, пока ей не станет известно, что собирается отец делать с загадочно появившимся в ее доме «Рубиновым сюрпризом».
Не выпуская телефонной трубки, Лорел поднялась со своей рабочей высокой табуретки и, стараясь расслабиться и сбросить напряжение, накопившееся в плечах, потянулась. Опустив длинный телефонный шнур, она подошла к окну и взглянула на ярко-ослепительное небо. Однако закрыв глаза, Лорел видела лишь загадочное алое яйцо.
Лорел снова потянулась. Вот уже почти час она не отрывалась от телефона, пытаясь разузнать какие-нибудь слухи об исчезновении ранее неизвестного императорского яйца Фаберже.
Арчер был первым, кому она позвонила, но, как потом выяснилось, напрасно. Затем она разговаривала с несколькими дельцами и одним искусствоведом. Но все это были пустые беседы.
Все сходились в одном: яйца Фаберже имели огромную ценность, являясь чрезвычайной редкостью, Искусствовед из того же университета, где училась и сама Лорел, дал более точную оценку. И более тревожную. В данный момент в телефонной трубке Лорел звучал именно его голос:
— Мисс Свэнн, если кто-то предлагает продать императорское яйцо Фаберже, значит, это либо подделка, либо кража. В любом случае я бы держался подальше. Искусство может быть не только красиво, но и очень опасно.
Последующий за этим звонок к Арчеру лишь усилил ее опасения. При упоминании об императорском яйце Арчер насторожился, словно хищник.
Лорел не терпелось рассказать ему всю правду. Однако если на самом деле все было столь опасно и если ее отец был каким-то образом замешан в этом деле, следовало держать язык за зубами. Да и Свэнн испытывал к Арчеру неприязнь.
Лорел чувствовала себя обязанной молчать и понимала, что отец надеется на нее.
— Думаю, источником слухов о яйце может быть предстоящая выставка. Признайся, все-таки что-то связано с музеем Хадсона? — заключил Арчер.
Лорел повернулась спиной к верстаку, словно сам вид яйца мешал ей лгать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99