Мать снова пронзительно закричала.
– Все идет хорошо, миссис Эндрюс, и уже недолго осталось.
Действительно, прошло совсем немного времени, и на свет появился худенький маленький мальчик с густой копной черных волос, выражая свое возмущение всем происходящим таким громким криком, что Эли не пришлось шлепать его по крошечным ягодицам.
Энни широко открытыми глазами следила за тем, как доктор вылил немного рома на нож, прежде чем обрезать пуповину, а затем снова на руки, уделяя внимание роженице, которая в это время укутывала младенца.
– Родился прекрасный мальчик, миссис Эндрюс, но вас будет немножко лихорадить, поэтому не поднимайтесь слишком рано. Рекомендую полежать в постели дней пять-шесть.
Она с большим усилием открыла безжизненные глаза и прошептала:
– Очень обязана вам, сэр.
– Здоровый мальчик, – сказал Эли фермеру, когда мать уснула, а мужчины вернулись в кухню, – но желательно, чтобы он был последним – вашей жене нельзя больше рожать, мистер Эндрюс.
Фермер посмотрел на него смущенно.
– Только Бог может решить это.
– Но это вы, а не Бог ложитесь в постель со своей женой, мистер Эндрюс.
– Вы хотите сказать, что мне нельзя ложиться в постель с собственной женой, ее законному мужу?
– Я говорю о том, что, если хотите, чтобы она осталась жива, должны спать с ней так, чтобы не появлялись дети.
– Послушайте, док, я не говорю, что не благодарен вам за то, что спасли Сару и мальчика, но какое у вас право приходить к человеку в дом и говорить, что у него нет права получать удовлетворение от собственной женщины в любое время, когда захочется?
Вздохнув и пожав плечами, понимая, что все, что ни скажет, ничего не изменит, Эли вышел из дома. Было прохладно, на землю падали хлопья снега. Надо найти какую-нибудь крышу над головой, решил он, но пусть будет все проклято, если остановится на ночь здесь – лучше в фургоне.
Раздав сладкие витамины окружившим его обрадованным детям, он расспросил старшего из них о гостинице.
– Поезжайте той же дорогой, которой приехали, и через две-три мили сверните на левую развилку, через милю подъедете к перекрестку, а там уж недалеко до таверны Джорджа.
– В таком случае, если вашей маме понадобится помощь завтра или послезавтра, найдете меня там, в таверне Джорджа, – сказал Эли, поднимаясь в фургон.
Всю следующую неделю валил снег, и Эли понравилось у Джорджа. Он решил отсидеться здесь всю зиму: если продолжит путь, может застать где-нибудь плохая погода, к тому же никто его нигде не ждет. Он занялся чтением книг из библиотеки герра доктора – поэзии, философских и исторических произведений.
На чтение ушли все зимние месяцы, и путь в Филадельфию продолжился только весной.
ГЛАВА 26
По дороге к таверне Джорджа Эли соскреб написанное на фургоне, чтобы местные жители не знали ни о его присутствии, ни о его профессии. На какое-то время предпринятые меры предосторожности спасли его, но затем новости о настоящем городском докторе, принимавшем роды у Сары Эндрюс, стали всеобщей сплетней, подогреваемой возмущенным мужем Сары, заявившим, что этот безнравственный городской доктор имел наглость предложить ему, Джедедии, не выполнять своего долга, заключающегося в соединении со своей женой, чтобы она была плодовитой и размножалась.
Постепенно первые случайные стуки в дверь гостиной Эли превратились в небольшой, но постоянный поток.
Сначала появился Хайрам Стэндиш, рубивший дрова и из-за секундной небрежности чуть не лишившийся большого пальца на ноге. Вместо того чтобы, как обычно, позволить матери лечить его, пришел к доктору со странным именем Бенраш, который не только зашил глубокий порез, но и зачем-то полил его сладко пахнущим ликером.
Лидди Хармон отдала золотую монету, чтобы док Бенраш, а не муж вырвал больной зуб и, святая правда, напоил ее, как матроса – преподобный Випплвей собственными глазами видел, как она, пританцовывая, выходила из таверны, распевая непристойную песню. Не то чтобы там внутри происходило что-то неприличное – ее муж и золовка были с ней там все это время, – но все равно преподобный отец высказал Джону Хармону, что об этом думает.
Как правило, за день у доктора бывали два или три пациента – он лечил переломы, опухоли, кашель, порезы, гнилые зубы и боли в животе. Эли ничего не имел против этого – лечить людей ему было так же естественно, как дышать, – но большую часть времени все-таки отдавал чтению.
– Клянусь, – не раз возбужденно говорил Генри Мур своим постоянным посетителям, – никогда в жизни не видел столько книг, сколько у этого парня Бенраша разбросано по всей комнате и даже нагромождено на умывальнике возле кровати. Да и в его фургоне их столько, что хватит на настоящую библиотеку.
Через месяц со дня прибытия в Сентервилль Эли, открыв двери на раздавшийся стук, увидел Сару Эндрюс, прижимавшую к себе завернутого во фланелевую пеленку малыша. Он с улыбкой приветствовал ее.
– Миссис Эндрюс, рад видеть вас здоровой. Надеюсь, не случилось ничего плохого.
– Хочу, чтобы вы осмотрели ребенка… ничего серьезного, возможно, но даже Джедедия говорит, что лучше убедиться, чем потом каяться.
Эли ласково взял у нее малыша. Последний из Эндрюсов безмятежно спал и выглядел совершенно здоровым.
– Почему вы забеспокоились?
Миссис Эндрюс быстро закрыла дверь в комнату.
– Лучше оставить дверь открытой, миссис Эндрюс, чтобы все видели, что здесь происходит. Кажется, мужчины Сентервилля считают, что именно так должно и быть.
– Но дело в том, док, – прошептала она охрипшим голосом, – хочу поговорить с вами наедине. С малышом все в порядке, это только предлог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121