Природа наградила вашего сына такими же темными волосами и восхитительными зелеными глазами. Он несколько выше вас, но так же статен и широкоплеч.
Адриан не знает о моем письме, и если вы не пожелаете устанавливать отношения с ним, я умоляю вас не беспокоить его упоминанием об этом послании. Полковник уверен, что вы не захотите его знать. Мать Адриана и ее муж не уделяли ему должного внимания, и он не ждет от кровного отца каких-либо особых чувств.
Я посылаю вам это письмо, преисполненная надежд, что вы захотите познакомиться со своим сыном. Умоляю простить меня за вмешательство в столь личные дела и заверяю, вас, что если не получу ответа, этот вопрос никогда более не возникнет.
В заключение выражаю надежду, что это письмо застанет вас в добром здравии и подарит вам радость и счастье в полном согласии с моими намерениями.
Искренне ваша, леди Элисса Таубер.
Она перечитала письмо, посыпала его песком, свернула и запечатала несколькими каплями воска. Несколько минут спустя Джеймисон забрал его вместе с письмом для матери, и послания отправились в путь к берегам Англии.
Ей оставалось лишь молиться, что она поступила правильно. Элисса не могла знать этого наверняка, но будущее представлялось ей таким туманным, сама жизнь казалась такой изменчивой и непредсказуемой, что она не видела другого выхода.
Она вздохнула, чтобы успокоиться, сняла конторку с колен и поднялась на ноги. Как только Джеймисон вернется, он проводит ее к брату. В уголке ее сознания забрезжила тревога за судьбу Питера, Джеймисона и Адриана в грядущей битве. Элисса в последний раз подумала о Шеффилде, молясь, чтобы письмо дошло до адресата, и гадая, какое выражение появится на лице герцога, когда он его прочтет.
Глава 26
Сражение началось утром 20 мая. Армия Наполеона переправилась на остров Лобау в четырех милях к юго-востоку от города, навела понтонный мост, форсировала реку и развернулась веером по равнине Марчфилд, атаковав авангард сил эрцгерцога и захватив две маленькие деревушки Асперн и Эсслинг.
Джеймисон вывез Элиссу, Нину и малышей в тыл, но как только начали поступать сведения о тяжелых потерях, девушки оставили детей на попечение пожилой женщины и отправились в госпитальную палатку.
Вдали громыхала артиллерийская канонада. Устрашающими волнами накатывали и стихали звуки мушкетной пальбы. Ближе к полудню небо над полем сражения заволокла пелена черного дыма. Поднявшись на холм, возвышавшийся над поросшим травой полем, отведенным в стороне для размещения раненых, Элисса остановилась, не в силах разом постигнуть ужасающую картину, явившуюся ее взору. Насколько мог видеть глаз, поле покрывали тела пострадавших в бою; их некогда яркие разноцветные мундиры были пропитаны кровью. Стоны раненых смешивались с мучительными криками, доносившимися из палатки хирурга. Гора разложенных на холсте ампутированных конечностей почти достигла высоты подпорок шатра. Над ними уже роились мухи, и ветер разносил запах гниющей плоти.
— Ради всего святого… — При виде безбрежного моря искалеченных людей к горлу Элиссы подступила тошнота, а грудь сжалась так, что она едва могла дышать. Нина взяла ее за руку, и Элисса почувствовала, как дрожит подруга.
— Я надеялась, что мне больше не доведется видеть это ужасное зрелище. Не понимаю, зачем нужны войны.
— Должно быть, здесь сотни… тысячи раненых! Господи, все это напоминает мне картины ада.
— Для несчастных это и есть ад.
Чтобы успокоиться, Элисса вдохнула воздух и медленно выпустила его, отгоняя дурноту, борясь с головокружением, от которого едва не потеряла сознание.
— Мы должны помочь им, — сказала она, чувствуя, как в ее душе начинает подниматься страх. Что, если Адриан лежит где-нибудь среди искалеченных солдат? Что, если Питер и Джейми ранены и умирают?
Она начала спускаться по склону к рядам палаток, переставляя неверные ноги, не в силах избавиться от мысли о кровопролитном сражении и гадая, какая роль отведена в нем Ястребу. Уже несколько дней она старалась не думать о Беке-ре. Элиссе не удалось разоблачить изменника. Эта мысль не давала ей покоя, но она знала, что Адриан не отступится, и верила, что если кто-то и способен остановить Ястреба, то этим человеком мог оказаться ее полковник.
Проходя мимо раненых, Элисса разглядывала их, прислушивалась к жалобным стонам, чувствуя странную сухость во рту. Из палатки доносились голоса врачей. Элисса услышала скрежет пил, вонзавшихся в плоть и кости, услышала страшный пронзительный вопль, и ее вновь охватил приступ дурноты.
— Я… я не знаю, хватит ли мне сил.
Нина остановилась и повернулась. В слепящем солнечном свете ее смуглое лицо выглядело напряженным и мрачным. Мягко изогнутые губы сжались в тонкую жесткую линию.
— Мужчины должны сражаться. А мы должны помогать им. Иного выбора нет.
Элисса посмотрела на раненых, беспомощно лежавших в траве. Среди них были пожилые и совсем юные мужчины, загорелые и светлокожие. Все они страдали от мучительной боли и отчаянно нуждались в заботе. Элисса перевела дух и кивнула:
— Да, конечно. Ты права. Идем.
К счастью, им не позволили войти в палатку. У самого входа их остановил санитар, молодой человек с запавшими щеками и усталым лицом.
— Спасибо, что пришли, — сказал он. — Мы рады любой помощи, но будет лучше, если вы поработаете здесь. Вы умеете перевязывать раненых?
Элисса почувствовала облегчение. Она была готова трудиться где угодно, лишь бы не в операционной.
Санитар поручил девушкам промывать и перевязывать раны. Они носили воду и бинты, окуривали раненых ладаном, чтобы облегчить боль, смачивали водой их лбы, чтобы унять жар, и всеми силами старались ободрить измученных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118