Однако под весом Даниеля кровать прогнулась в центре, и Джоли почувствовала, словно лежит над пропастью, куда неминуемо должна скатиться. Поэтому одной рукой она вцепилась в край кровати, но буквально каждой своей клеточкой ощущала присутствие Даниеля. А когда его рука легла ей на бедро, ее пронзила сладкая дрожь. Джоли зажмурилась, пытаясь совладать с бурей чувств, которую пробудил в ней этот простой жест.
— Твоя жена… — прошептала Джоли, когда снова обрела способность говорить. — Как ее звали?
Даниель убрал руку, и Джоли вздохнула с облегчением и в то же время разочарованием.
— Илзе, — спустя довольно долгое время ответил Даниель.
— Она была очень красивая, — сказала Джоли, чувствуя горечь его утраты и невольно пытаясь хоть как-то утешить его. Она лежала и думала о том, что задолжала этому мужчине каждый новый рассвет, который когда-либо увидит. А она даже не представляла, как с ним расплатиться…
— Я видела ее фотографию в кабинете. Затем последовала новая долгая пауза, прежде чем Даниель сказал:
— Я хочу иметь детей.
Джоли почувствовала, как по щекам ее потекли слезы, и в то же время она не могла не улыбнуться. Ведь она тоже больше всего на свете желала иметь ребенка. Она вдруг забыла о своих страхах и повернулась, чтобы посмотреть на Даниеля. Но в комнате было очень темно.
— От меня? — в волнении прошептала она.
— Ты — моя жена, — напомнил ей невидимый в темноте Даниель, и она разобрала веселые нотки в его низком голосе.
— Но я… ведь меня собирались повесить…
Он молча подвинул ее к себе, и Джоли опьянили теплота и крепость его тела, хотя она все еще боялась. Ее щека покоилась на его волосатой груди, но она даже думать не смела о том, что находится ниже.
— Ты никого не убивала, — внезапно сказал Даниель с уверенностью, от которой у Джоли словно бальзам пролили на душу. А затем он — вот дела! — отвернулся и заснул.
Джоли лежала, свернувшись калачиком, прижавшись к мужу, которого она еще утром даже не знала, прислушивалась к его глубокому и ровному дыханию, и в ней, заполняя всю ее, разгоралось странное невидимое пламя. И, что самое странное, впервые с тех пор, как отец забрал ее с фермы ушедших в мир иной тети Ниссы и дяди Франклина, Джоли почувствовала себя в безопасности. Было ей тогда всего четырнадцать лет, а ее отец только что женился на Гарнет.
Прошло, казалось, совсем мало времени, когда Даниель, слегка толкнув ее локтем, повернулся на постели. Где-то поблизости за темным окном прокукарекал петух. Тут же пробудилась и Джоли. Вспомнив, где она, девушка натянула на голову одеяло, чтобы не видеть, как одевается Даниель.
— Сегодня мы собираемся на весь день в город, — через несколько секунд объявил ей Даниель, сдергивая одеяло, чтобы заглянуть ей в лицо. Джоли не могла быть абсолютно уверенной, но ей показалось, что его глаза искрятся каким-то странным удовольствием.
— Собери нам завтрак через полчаса
С этими словами Даниель повернулся и вышел. Джоли пулей выскочила из теплой постели, наспех сунула ноги в туфли и понеслась вниз по лестнице разжечь печь. Она качала воду в ведра, когда над лесом появился первый золотой лучик солнца. Он позолотил вековые сосны вдали и пшеницу, колосившуюся в поле рядом с фермой. От такой красоты у Джоли перехватило дыхание.
«Благодарю тебя, Господи!» — подумала Джоли, слишком ясно отдавая себе отчет, что могла бы провести ночь в гробу вместо теплой постели Даниеля Бекэма. Только по милости Божией она может вдыхать свежий воздух этого потрясающего утра, любоваться буйным цветением васильков, качать ледяную воду из колодца и ждать наступления нового дня.
Из небольшого сарая рядом с амбаром появился Дотер и приветственно помахал ей шляпой. За ним по пятам шел самый безобразный кот, какого Джоли когда-либо видела. Одно ухо у него было разодрано, правый глаз превратился в узкую щелочку, и было непонятно, видит он им или нет. Зато левый сиял, словно кусок янтаря, переливаясь золотистым цветом.
— Итак, — начала разговор Джоли, испытывая жалость к коту. — Кто же это такой?
— Это Левитикус, — ответил Дотер, польщенный ее интересом. — Его так назвал Дан’л, потому что он знал, что мы с этим котом подружимся.
Джоли взялась за ведра, готовясь переступить через порог кухни, когда Дотер остановил ее.
— Вот, миссис Бекэм, это для вас. — И Дотер шагнул в густую траву, извлек оттуда полную корзину спелых яблок и поставил ее рядом с кухонным порогом. — Дан’л и я раздавили бы их, но вы леди, и вам будет неудобно в юбке лазить по деревьям.
— Спасибо тебе, Дотер, — сказала Джоли, искренне тронутая и довольная тем, что он назвал ее «миссис Бекэм», словно она и взаправду была настоящей женой Даниеля. Ей и в самом деле стало как-то легче на душе от такого неожиданного подарка, и Джоли внесла в кухню корзину с яблоками. Дотер и Левитикус отправились за амбар по каким-то своим делам, а Джоли поставила вскипятить кофе и быстро закончила с остальными мелкими делами, включая и свой туалет.
Пшеница просто сверкала в солнечных лучах, небо было потрясающе синим, когда Джоли выскочила во двор и поспешила в курятник. Напевая себе под нос, повязала фартук и набрала в подол свежих яиц. Затем осторожно, но быстро добежала до кухни, слетала к колодцу и отрезала кусок свинины.
На кухне порезала аккуратными ломтиками горячий хлеб и сунула их в печь, чтобы приготовить тосты. На сковороде уже жарилась яичница с ветчиной.
На пороге появились умытые Даниель и Дотер. Их раскрасневшиеся от ледяной воды лица были обращены к столу. Джоли скоро накрыла на стол и положила на тарелки то, что приготовила, затем уселась с гордым выражением на лице, ожидая похвалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107