Ясно, что он не считает ее привлекательной. Джоли прикусила язык, чтобы не спросить, где это он был, и молча отступила в сторону, давая ему пройти. Так же молча Даниель вручил ей керосиновую лампу и скрылся в своей спальне, плотно притворив за собой дверь.
Минуту, которая показалась ей часом, Джоли стояла в коридоре, чувствуя себя так, будто ей надавали пощечин. Потом ей пришло в голову, что Даниель не захотел ее как женщину, так как думает, что она действительно преступница. И эта мысль обожгла еще сильнее, чем навязчивая идея о том, что он не считает ее хорошенькой. От этого в ней пробудилась ярость и стала подниматься, словно тесто на подоконнике под жарким солнцем.
Расправив плечи, Джоли пошла в соседнюю комнату и сильно хлопнула дверью, чтобы этот Даниель Бекэм знал, что, спася ее от смерти, он еще не получил права обращаться с ней как с паршивым беспризорником. Джоли наслаждалась своим гневом до самого утра, а когда поднялась, то под глазами у нее были бледные тени.
Босая, она прошла в спальню Даниеля, но там и следов его уже не было, только посреди постели громоздилась куча смятых простыней, да в тазике для бритья осталась остывшая мыльная вода. Джоли схватила то, что ей было нужно, и вернулась в соседнюю спальню. Наскоро умылась туалетным мылом и примерила свою новую одежду — платье из голубого и розового ситца. Расчесала свои длинные, до пояса, волосы и заплела их в две косы, которые собрала на голове в виде короны.
Не было времени на прихорашивание, так как Даниель и Дотер вот-вот должны были прийти после дойки коров, ожидая, что на столе уже будет накрыт завтрак. Но Джоли довольно долго задержалась у зеркала, улыбаясь самой себе. Она заставит Даниеля захотеть ее, пусть даже это будет последним ее деянием на этом свете. А когда она победит его, то с величайшим удовольствием бросит ему прямо в лицо, чтобы он убрал свои грязные лапы!
Спустившись в кухню, Джоли обнаружила, что печь уже растоплена, кофе варится, а в раковине лежит большой кусок копченого окорока. Она заторопилась в уборную по ступенькам, так заботливо сделанным Дотером, потом быстро умылась из насоса ледяной водой.
Солнце только что появилось из-за горизонта, разгоняя ночную прохладу и обещая новый жаркий день.
Затем Джоли быстро вымыла и очистила с полдюжины картофелин, порезала их, пожарила на сковороде, добавив яиц и тонко нарезанных ломтей ветчины. Сунула подоспевшее тесто в печь, оставив дверцу полуприкрытой, затем бросилась накрывать на стол. Когда появились Даниель и Доттер, раскрасневшиеся после мытья ледяной водой, завтрак уже был готов.
Джоли не сказала Даниелю ни единого слова, пока разливала дымящийся кофе и накладывала на тарелки вкусно пахнущую еду, но она не могла быть столь жестокой по отношению к Дотеру.
— Не могу сказать, как я благодарна тебе за то, что ты додумался пристроить ступеньки к порогу кухонной двери, — сказала Джоли и выставила перед Дотером банку клубничного варенья. Краем глаза она заметила, как нахмурился Даниель, и подумала, что он едва ли спал больше, чем она, и от этой мысли у нее поднялось настроение.
— А может, мне тоже стоит подыскать жену? — спросил Дотер, без зазрения совести окидывая взглядом новое платье Джоли и ее аккуратную прическу. — Как думаешь, Дан’л?
— Я думаю, что ты сейчас быстро закончишь завтрак и навьючишь мулов, — коротко ответил Даниель, осторожно беря кружку с кофе. — И потом, этот урожай надо снять до того, как пойдут дожди, а эти лошади настолько разленились за лето, что уже забыли, что такое сбруя.
Однако Дотер, по-видимому, не очень-то из-за этого огорчился, поэтому не покраснел, не стал глупо таращиться или делать еще что-то в этом роде, но есть стал чуть быстрее.
— В здоровом теле здоровый дух, — жуя, заметил он. — Ты ведь прошлой ночью ходил в город навестить Пилар, не так ли?
Даниель бросил на паренька взгляд, которым можно было бы поджарить добрый кусок свинины, затем отодвинул стул, поднялся и медленно пошел к двери, чуть задержавшись у вешалки, на которой висела его шляпа.
Однако и Джоли была слишком зла, чтобы обращать внимание на реакцию Даниеля. Она подошла к печи, вытащила сковороду на длинной деревянной ручке и с силой швырнула ее на пол, словно для того, чтобы выпустить из себя излишний пар.
— Кто такая эта Пилар? — спросила Джоли Дотера, который все еще продолжал жевать свой завтрак.
Дотер проглотил кусок ветчины, запил его квартой молока и кратко ответил:
— Шлюха. — Он произнес это слово так, словно оно означало школьную учительницу, или домохозяйку, или запевалу в церковном хоре.
Хотя Джоли снова и снова повторяла себе, что знает, что Даниель отправился в город искать утешения у женщины, все же ей было очень больно услышать подтверждение своих подозрений. Она отвернулась от Дотера, щеки ее пылали от унижения, и она слишком громко гремела посудой.
Когда наконец Дотер ушел, Джоли выскребла пол и поднялась наверх застелить постели, свою и Даниеля. Затем вымыла руки и направилась в столовую, где разложила на столе коричневый сатин, из которого предполагала сшить платье для посещения церкви. Случайно она подняла глаза и увидела, как во дворе остановилась небольшая двухместная коляска.
Джоли отложила ножницы и заторопилась вниз. У нее бешено колотилось сердце от того, что кто-то составит ей компанию. Она страстно желала иметь друга, но была грубо отвергнута женской частью городка Просперити.
Дама, одетая во все черное, вышла из коляски и, улыбаясь, подошла к Джоли. Ее пепельные волосы были едва прикрыты миниатюрной, изящно вышитой шляпкой, а от юбок исходил нежный аромат розовой воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107