так положено самой природой.
Несколько наемных работников, которые задержались с отъездом, в этот вечер прятались в конюшне, ожидая, когда дождь кончится и можно будет отправляться по домам. Кое-кто предпочтет заплатить за проезд в почтовой карете до родных мест, однако же большинство будет добираться домой пешком, как бы ни велико было расстояние. И это была не жадность. Просто эти люди дорожили заработанными с таким трудом деньгами. От их количества порой зависела судьба целого семейства, которому предстояло жить на них длинную и суровую зиму.
А Джоли тем временем продолжала стряпать для них. На кухне горела керосиновая лампа, от разгоревшейся печи веяло теплом, потрескивали поленья. Джоли поймала Хэнка, усадила на высокий стул посреди кухни и пыталась его постричь. Мальчишка все время вертелся, его живые голубые глазенки мрачно смотрели на Даниеля. Джемма в это время сидела в теплом углу в кресле-качалке, убаюкивая куклу.
Какая-то сладкая горечь переполнила сердце Даниеля, и через секунду он решительно снял с гвоздя, вбитого рядом с дверью, шляпу и дождевик. Да, ему надо было сразу же отвезти этих пострелят обратно в Спокан, как только он обнаружил их на задке своего фургона.
Теперь, когда он подпал под диктат Джоли, расставание будет очень болезненным.
— Я буду в конюшне, — буркнул Даниель.
— Накиньте на себя что-нибудь, мистер Бекэм, — сухо сказала Джоли, продолжая щелкать ножницами над непокорными вихрами Хэнка. — А то еще по такой непогоде заболеете и умрете.
Вопреки себе Даниель улыбнулся. Странно, но со смертью Илзе он лишился еще одной вещи — женской суеты вокруг него. Что-то вроде: «Не простудитесь, мистер Бекэм», или «Садись ужинать, я подогрела для тебя еду», или «Ну-ка снимай рубашку, я пришью пуговицу…»
Даниель открыл дверь и покачнулся от сильного порыва ветра с дождем. На секунду ему вовсе расхотелось покидать теплую кухню, но в конце концов он решил, что именно холод и дождь помогут ему привести свои чувства в порядок, а потому сквозь ливень он направился к конюшне.
На душе у Джоли было очень тяжело, когда она отложила ножницы — несомненно, они принадлежали Илзе, как почти все в этом доме. Как Даниель.
Джемма внимательно посмотрела на Джоли и прекратила баюкать куклу и раскачиваться в кресле. Она словно пыталась что-то понять. Хэнк, напротив, мгновенно улизнул из кухни, едва закончилась стрижка.
— Элси хочет кушать, — сказала девочка, кивая на куклу.
Джоли улыбнулась девочке, свернула полотенце, которое было обернуто вокруг плеч Хэнка, и вышла на крыльцо, чтобы отряхнуть его от волос, и вдруг почувствовала легкий приступ боли где-то в области между желудком и сердцем.
— Полагаю, нам с тобой надо посмотреть, нет ли для нее чего-нибудь вкусного. Как ты думаешь, ей понравится булочка с корицей? — спросила она Джемму, когда вернулась.
Малышка серьезно кивнула и с готовностью подтвердила:
— Да, мэм, ей понравится.
Джоли сходила в кладовую и принесла оттуда свежую булочку с корицей, которую испекла сегодня утром, потому что ей было как-то особенно беспокойно, и Джоли решила заняться каким-нибудь делом, чтобы отвлечься. Сейчас она положила лакомство на тарелочку и поставила перед Джеммой.
— Попробуйте, Элси, вам должно понравиться, — шутливо обратилась Джоли к кукле.
Джемма засмеялась и принялась понарошку кормить куколку, а сама норовила быстренько проглотить кусочек, когда думала, что Джоли на нее не смотрит. Джоли всячески старалась подчеркнуть, что так и есть. Ее чрезвычайно расстраивала мысль о том, что завтра, или через неделю, или самое большее через месяц Джемма и Хэнк больше уже не будут частью ее жизни. Она проглотила подступивший к горлу комок и с преувеличенной энергией занялась перемешиванием тушившегося с приправами цыпленка.
После ужина Джоли пораньше отвела детей наверх и уложила в кроватки, сама придумала и рассказала им захватывающую историю про банду цыган. Хэнк был так восхищен, что почти простил Джоли утреннюю стрижку, которая была для него еще хуже, чем субботняя баня, что он сам открыто признавал. Джоли нежно поцеловала детишек, пожелала им спокойной ночи после того, как они помолились, и потушила свет. Глаза ее горели от невыплаканных слез. Даниеля она нашла в кабинете, единственной комнате, где дозволялся беспорядок. Даниель сидел за столом и работал над конторс-кими книгами. Может быть, мысль о неминуемой разлуке с детьми, которая разобьет ей сердце, и преисполнила Джоли отчаянной решимости подойти к нему и заговорить. Даниель избегал Джоли, хотя и требовал от нее регулярного выполнения супружеских обязанностей, а впридачу выделил ей роль кухарки. Он держался от нее на расстоянии, правда, эмоционально, а не физически, особенно после смерти Джо Калли две недели назад.
Даниель взглянул на Джоли, когда она вошла, вздохнул и пригладил волосы.
— Я хотел поговорить с тобой, — сказал он с мрачной покорностью судьбе.
Джоли вызывающе плюхнулась в тяжелое, обшитое кожей кресло, и поступила так только потому, что пыталась скрыть слезы, готовые вот-вот хлынуть из глаз.
— Итак, мистер Бекэм, — сказала она высокомерно, подняв брови и скрестив руки на груди, — вы нашли деньги, чтобы избавиться от меня?
Даниель прищурившись смотрел на свою нежданно-негаданную жену, потирая рукой свой массивный подбородок.
— Я ведь уже говорил тебе: ты остаешься здесь до уборки нового урожая.
Джоли чуть не подскочила от радости. Она была готова даже поцеловать его ноги, правда, за то, что он дает ей возможность поймать этого проклятого Блейка Кингстона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107