Если бы Элейна вовремя не отошла в сторону, он, наверное, в спешке опрокинул бы ее.
Глориана лежала на постели, ее медные волосы, расчесанные, но все еще мокрые от пота, разметались по подушке. Изумрудные глаза сияли гордостью, когда она встретила восхищенный взгляд мужа.
У нее на руках лежал ребенок — розовенький и весь сморщенный, страшненький, размером не больше поросенка.
Глориана рассмеялась, увидев выражение лица Дэйна. Он неловко наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Глориана без труда угадала мысли Кенбрука.
— Не волнуйся, любовь моя, — сказала она, — когда-нибудь он станет таким же красивым, как его отец.
— Он не причинил тебе боли? — прошептал Дэйн. Они с Глорианой уже давно решили, что если родится мальчик, то они назовут его Эриком в честь храбрейшего и сильнейшего воина из рода Сент-Грегори. Дэйн знал, что ребенок будет крупным и широкоплечим, как и все Сент-Грегори, но мальчик превзошел все его ожидания.
Глориана ласково погладила головку малыша, покрытую легким пушком.
— Эрик родился — вот и все, — сказала она негромко. — Повитуха говорит, что, у меня подходящее телосложение и что другие роды пройдут легче.
Дэйн осторожно дотронулся до пухлой щечки ребенка.
— Иногда мне казалось, — произнес Кенбрук счастливо, — что я никогда не доживу до этого дня.
Подняв руку, Глориана провела по взъерошенным волосам мужа.
— Ну вот ты и стал отцом, Дэйн. Как тебе это нравится? — поддразнила Глориана.
Глаза Дэйна наполнились слезами.
— Мне никогда не было так страшно, как сегодня, — признался он, когда Элейна вышла из комнаты, уведя с собой слуг. Кенбрук остался наедине с женой и маленьким сыном.
— Я же говорила тебе, Дэйн Сент-Грегори, что ради нашей любви могу вынести все.
— Я слышал, как ты кричала, — проговорил он, вздрогнув. Кенбрук не раз слышал, как люди кричат от боли, но мысль о страданиях Глорианы была для него невыносима.
— Но ведь это же вполне естественно, — сказала Глориана. — Да, конечно, мне было больно, но крик помог мне снять напряжение.
Дэйн взял руку жены в свою и стал целовать ее тонкие изящные пальчики.
— И все равно я принял бы все твои страдания на себя, если бы мог.
Глориана рассмеялась:
— Ну что ты, ни один мужчина не пережил бы родов, вот почему мудрый Господь и поручил это нам, слабым женщинам.
Раздался тихий стук в дверь, и в комнату заглянула Элейна.
— Пришла кормилица, — сообщила она. — Отнеси к ней Эрика, пока он снова не расплакался?
Глориана улыбнулась и кивнула, но все же неохотно рассталась со своим сыном. Глориана объявила Дэйну, что когда через несколько дней у нее появится молоко, то она сама станет кормить Эрика. Молодая мать вычитала в одной книге, что материнское молоко для ребенка полезнее.
Она похлопала по матрасу, и Дэйн осторожно прилег на краешек кровати, стараясь не побеспокоить Глориану. Потом он нежно обнял ее.
— Иногда я думаю и никак не могу понять, моя дорогая жена, за что Господь наградил меня таким сокровищем, как ты.
Глориана ласково поцеловала его в лоб. Хотя Дэйн никогда бы не признался в этом, но в душе он оставался маленьким мальчиком, нуждающимся в нежности и заботе. Он даже немного ревновал Глориану к своему сыну, которого, впрочем, уже обожал. Дэйн был сейчас абсолютно счастлив, хотя, конечно, предпочел бы заняться любовью с женой. Но он знал, что прежде должно пройти некоторое время, и приготовился терпеливо ждать.
Краем глаза Дэйн увидел, что Глориана нахмурилась.
— Что тебя беспокоит? — спросил он.
— Теперь, когда я подарила тебе наследника, ты возьмешь себе любовницу?
Дэйн приподнялся на локте и удивленно взглянул на Глориану.
— Разве я не говорил тебе тысячу, нет, миллионы раз, что люблю только тебя одну?
Она посмотрела ему в глаза, и по щекам у нее заструились слезы.
— Ведь Гарет держит эту свою Аннабель в домике у озера… А ведь никто так не любит свою жену, как он Элейну.
— Гарет обожает ее, как святой — Господа, но не так, как муж должен любить жену. Я всегда буду верен тебе, Глориана, клянусь в этом нашим первенцем.
Она облегченно вздохнула, прижалась к нему и погрузилась в глубокий здоровый сон.
Много часов, пока она не проснулась, Дэйн пролежал на кровати, держа Глориану в своих объятиях. Ему хотелось, чтобы, открыв глаза, она увидела его.
Глориана улыбнулась, а Дэйн наклонился, чтобы нежно поцеловать ее в губы.
— Ты не оставил меня, — проговорила она.
— Я никогда не оставлю тебя, — пообещал он. — Никогда.
Когда Эрику исполнилось восемь недель, его колыбельку перенесли из спальни Дэйна и Глорианы в специально обустроенную детскую, где за ним присматривали Джудит и Ильза, кормилица из деревни.
Дэйн был на охоте вместе с Мерримонтом и Эдвардом. Погода стояла чудесная: ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Глориана знала, что муж вернется к вечерней молитве, и хотела все приготовить к его приходу.
С помощью служанок она подмела пол в комнате и покрыла его свежим душистым камышом. Матрас заново набили соломой и ароматными травами. Все светильники почистили и наполнили душистым маслом. На постели поменяли белье, а в камин подложили побольше дров.
Наступили сумерки, когда в комнату внесли большой чан с горячей водой. Был накрыт стол, тот самый, за которым Дэйн и Глориана так любили играть в шахматы. Ужин состоял из холодного жареного мяса, сыра и фруктов.
Наконец, когда все приготовления были закончены, Глориана отослала слуг. Она накинула легкую льняную рубашку, распустив свои медные волосы, которые шелковистыми волнами ниспадали ей на плечи.
Услышав долгожданный звук шагов, Глориана почувствовала радостное волнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101