Она прислушалась к их разговору, но тоже пожалела об этом.
– Нервишки у вас шалят, Хатчисон, – заметил Хэм, прислонившись спиной к ограждению и скрестив руки. Крученые веревки, протянувшиеся с одного берега на другой, натягивались над ними всякий раз, когда паром сносило течением. Оно было таким сильным, что паром могло унести в океан, если бы веревки не выдержали.
Вебб беспокоился не за себя, а за Бонни, но сделал вид, что не услышал слов Хэма, и, повернувшись к Роз, потрепал ее по плечу.
– Ну, надо же, не боитесь ни Союза, ни Элая Мак Катчена! – удивленно воскликнул Хэм.
Вебб побледнел, на скулах заходили желваки.
– Почему я должен бояться Элая Мак Катчена? – спросил он таким тоном, что Бонни испугалась бы, если бы его слова относились к ней.
Хэм сплюнул через плечо и сказал:
– Все знают, что Ангел – его женщина. – Бонни захлестнула такая ярость, что она почувствовала дурноту. Она не выносила, когда ее называли Ангелом, и у нее темнело в глазах, если о ней говорили, как о женщине Элая. Однако она сдержалась.
– Хэм, – твердо сказала она, – ты ошибаешься.
Ухмылка Хэма стала еще шире, но исчезла, как только он увидел угрозу во взгляде Вебба. Он отвернулся и начал подавать на берег ненужные сигналы.
– Мне очень неприятно, – тихо сказал Вебб, робко взяв Бонни за руку.
Она не отдернула руку.
– Мне тоже, Вебб.
Бонни почувствовала облегчение, когда паром, наконец, причалил и коляска Вебба выехала на берег.
Дорога была скользкой и узкой, но Вебб легко преодолел ее, и вскоре повернул лошадь на север, к тому участку земли, который купил еще до приезда Бонни в Нортридж. Он занимался строительством дома, когда ему удавалось выкроить время. Бонни думала, что все уже закончено, и дом готов к приему жены.
Бонни мрачно смотрела по сторонам.
– Улыбнись, – попросил ее Вебб, внезапно заметив красивую белую лошадь, стоявшую над невысоким обрывом у реки.
– О, Вебб, – прошептала Бонни, – как прекрасно!
Она увидела, как он обрадовался, и ей стало стыдно. Он дернул вожжи, лошадь пошла быстрее, и вскоре они свернули на тропинку, ведущую к дому.
Бонни затаила дыхание, когда они въехали на лужайку перед домом. На окнах были зеленые ставни, возле крыльца – качели, где хозяин с женой могли сидеть по вечерам, глядя на реку. За рекой виднелся Нортридж.
У Бонни сжало горло.
– Ты сделал все отлично, Вебб, – с трудом сказала она.
Вебб снял Роз с колен матери, поставил ее на землю, потом помог выйти Бонни. Взяв ее за руку, он повел Бонни вдоль стены дома на заднюю часть участка. Растений здесь еще не было, но земля предназначалась для сада и огорода.
Бонни вдруг захотелось остаться с Веббом навсегда, выращивать цветы и фрукты в этом саду. Тихая радость охватила ее при мысли о том, как она будет сажать, поливать, срезать цветы и ставить их в вазы, как будет собирать, и запасать на долгую зиму для всей семьи помидоры, морковь и горох.
Эти мечты показались ей прекрасными, хотя она понимала, что это не для нее.
– Не хочешь ли осмотреть дом? – ласково спросил Вебб.
Бонни знала, что ей едва ли понравятся эти тщательно спланированные комнаты, но отказать Веббу не могла.
– С удовольствием, – сказала она, взяв Роз за руку.
Вебб взял девочку за другую руку, и Розмари радостно засеменила ножками. Они поднялись по ступенькам и вошли в просторную кухню, еще не покрашенную, без линолеума на полу. Однако шкафы уже стояли. Их стеклянные дверцы сверкали чистотой. Плита оказалась больше, чем у Джиноа, с печкой для подогрева наверху и красивым медным ящиком для дров сбоку.
Здесь пахло свежим деревом, и Бонни представила себе, как она поджаривает ломтики хлеба, готовит еду, заваривает кофе для усталого мужа.
Роз смеялась, глядя, как искажает ее личико блестящая хромированная часть плиты. Бонни, осматривая раковину со сверкающими кранами, не удержалась и открыла их.
– О, Вебб, водопровод!!!
Вебб, обрадованный и гордый, скромно заметил:
– За домом вырыт колодец…
Окно-фонарь очень украшало столовую, куда они зашли после кухни. Этажом ниже была светлая гостиная с видом на реку и Нортридж. Камин из красного кирпича служил скорее украшением, так как в полу были решетки, свидетельствующие о том, что в доме есть центральное отопление.
Примыкающий к гостиной кабинет тянулся вдоль всей передней стены дома. Несмотря на множество книжных полок, здесь тоже было светло.
– Я могу работать здесь, – смущенно сказал Вебб, – а если кому-нибудь захочется почитать или шить…
Бонни отвела глаза.
Наверху были четыре спальни. В самой большой из них, примыкающей к фасаду, был камин со встроенными по бокам книжными полками. В этом маленьком раю оказались еще ванная комната, унитаз со сливом, горячая и холодная вода, и огромная ванна.
– Мы могли бы быть счастливы в этом доме, Бонни, – робко проговорил Вебб.
Бонни усомнилась, что выходить замуж можно только по любви.
– Конечно, – сказала она.
Глава 10
Элай был в смятении и раздражении. Он провел несколько часов за закрытыми дверями в «Медном Ястребе», споря с представителями Союза и их верными последователями, но добился очень немногого. Сейчас, зайдя на кухню Джиноа, он проклинал себя, неудивительно, что он ничего не достиг в этих переговорах: его мысли были заняты только Бонни. Она стала для него наваждением.
Джиноа, нагнувшись к открытой дверце духовки, с чем-то возилась. Элай всплеснул руками, и бумаги, которые он принес с собрания, разлетелись по кухне. Это были записи Сэта о ситуации на заводе.
– Боже! – гаркнул Элай, и младенец, лежавший в коробке, испуганно запищал. Элай выхватил коробку с ребенком из духовки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84