– А что будет, когда вы вытесните Союз из Нортриджа? Накажете ли вы людей, которые выступали против вас и не отберете ли у них все, что обещаете сегодня?
По залу прошел ропот: многие были уверены, что их выкинут на улицу, как только покончат с Союзом.
Элай повысил голос, чтобы перекрыть шум, но говорил по-прежнему спокойно.
– Я ничего не имею против Союза, мистер Деннинг, как уже неоднократно сообщал вам. Люди вольны создать организацию, но я не намерен оплачивать расходы на нее. Я обещал построить домики и сократить рабочий день.
Джиноа, сидевшая в третьем ряду, поднялась и посмотрела на Сэта Кэллахана, словно надеясь найти в нем поддержку. Элизабет, сидевшая рядом с ней, тоже поднялась.
– Есть еще одна уступка, которую я намерена сделать, как одна из держательниц акций компании Мак Катчен, – сестра Элая говорила отчетливо, хотя ее голос немного дрожал, – мы открываем школу только для рабочих и их детей.
– Для рабочих, мисс Мак Катчен? – спросил мистер Деннинг, заметив, как Джиноа боится аудитории, и, надеясь извлечь из этого выгоду.
Джиноа выпрямилась и твердо посмотрела на него. В этот момент Бонни восхищалась ею больше, чем когда-либо прежде.
– Некоторые из вас, – начала Джиноа, – возможно, захотят научиться читать и писать. Мисс Симмонс и я поможем вам в этом.
Бонни заметила, что женщины заинтересовались этим больше, чем мужчины. Женщины явно хотели спросить, могут ли они посещать школу, но стеснялись спросить об этом. Тогда заговорила Бонни.
– А как вы решили с женами рабочих, Мак Катчен, они тоже могут учиться?
Джиноа вспыхнула.
– Конечно, – ответила она и с облегчением села на место.
Все зашумели: рабочие и их жены спорили. Некоторые зажиточные дамы, конечно, получившие образование, всем своим видом выказывали неодобрение.
Форбс внезапно поднялся.
– Какого черта вы обсуждаете? – рявкнул он. – Компания берет вас на работу, несмотря на ваше участие в забастовке, дает вам жилье, даже согласна учить вас грамоте!
Один из рабочих крикнул:
– Один пинок мы уже получили, Даррент: это то, что ты снова управляешь заводом.
По залу прошел гул одобрения: особенно злорадствовали члены Союза и их сторонники. Элай заметил:
– Мистер Даррент будет снова управлять заводом, это так. Но под наблюдением – моим или мистера Кэллахана. Он будет отвечать за все.
– Откуда нам знать, что вы не такой же ловкач, как он, мистер Мак Катчен, – продолжал рабочий, – простите, что я так говорю, но вы никогда не думали о нас, в отличие от вашего деда.
Глаза всей аудитории впились в Элая. Удар попал в цель. После смерти деда Элай мало интересовался жизнью рабочих.
То, что предприятия Мак Катченов расползлись далеко за пределы Нортриджа и тоже требовали внимания, не оправдывало его равнодушия к делам завода. Вновь раздался голос Элая.
– Признаю, что не занимался всем этим, но сейчас я не намерен оправдываться. Пока я остаюсь в Нортридже, но когда уеду, не забуду о вас, даю вам слово.
– Что толку от вашего слова, мистер Мак Катчен, – возразил Деннинг. – У этих людей нет причин верить, что вы позаботитесь о них в будущем, поскольку вы не делали этого раньше. Им нужен Союз!
Члены Союза в костюмах и котелках шумно поддержали его, как и некоторые рабочие.
Элай спокойно ждал, когда уляжется шум.
– Повторяю, мистер Деннинг, я не возражаю, чтобы рабочие вступили в вашу организацию, меня это не интересует. Вы можете спокойно вербовать новых членов.
Вебб пробрался к сцене.
– Разве вы не видите, что люди их Союза не думают о ваших правах? – воскликнул он. – Они хотят одного – набить карманы вашими взносами. Что может быть лучше, чем короткий рабочий день и чистый сухой дом, где можно жить, не только пока работаешь, но и в старости? Ради вас самих и ваших семей возвращайтесь на работу, пока есть такая возможность!
Бонни почувствовала тревогу, взглянув на лица тех, кого Деннинг привез себе на подмогу. Вебб взбесил их еще больше, чем Элай.
Слова «пока есть такая возможность» вызвали новый взрыв.
Элай поднял руку, пытаясь успокоить толпу, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Деннинг с вызовом выкрикнул:
– Итак, компания Мак Катчен предъявила ультиматум: забастовщиков выкинут на улицу, если они не приступят к работе.
– Завод работает в половину своей мощности, – ответил Элай, – но у забастовщиков есть еще семьдесят два часа, чтобы приступить к работе. Те, кто не сделает этого, будут заменены другими. – При этих словах жены забастовщиков побледнели, а их мужья взволновались. Деннинг и его люди были в ярости.
– Семьдесят два часа, – повторил Элай, покинул сцену и вернулся на свое место.
– Что делает на сцене Бонни Мак Катчен, вот что я хотела бы знать, – раздался вызывающий женский голос.
Бонни пожалела, что не сидит с Джиноа и Элизабет, но уходить было уже нельзя. Ее колени подгибались, когда она встала и поднялась на сцену.
– Я – гражданка Нортриджа, – твердо сказала она, – и ваш мэр, избранный законным путем! Я понимаю, это не дает мне никаких преимуществ перед вами, но мой долг вынуждает меня…
– Долг! – завопила другая женщина. Бонни ее не знала. – Послушайте только, Ангел говорит о долге!
Все засмеялись, что очень смутило Бонни. Элай направился к ней, пристально глядя в зал.
– Не прерывайте меня и выслушайте! – крикнула Бонни, охваченная негодованием. – Важно не то, что вы обо мне думаете. Главное – ваши судьбы и судьбы ваших семей! Во имя здравого смысла, остановитесь и подумайте о том, что предлагает вам мистер Мак Катчен! Неужели люди из Союза так задурманили ваши головы, что вы откажетесь от того, чего так долго ждали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84