– Вы видели что-нибудь необычное?
Дети отрицательно покачали головками.
– Тогда сожалею, джентльмены, но мы ничем не можем вам помочь, – сказал Хейдон. – Но обещаю: мы непременно сообщим вам, если кто-нибудь из нас заметит что-то необычное или подозрительное.
– Извините, что потревожили вас, мисс Макфейл… то есть миссис Блейк, – пробормотал Томсон.
– Ничего страшного, комендант Томсон. – Женевьева в притворном смущении посмотрела на Чарлза. Каждый раз, когда она забирала из тюрьмы ребенка, граф заявлялся к ней и говорил, что она совершает ужасную ошибку, что она превратила свою жизнь в кошмар. Сейчас он, очевидно, узнал про Джека и пришел, чтобы в очередной раз ее отчитать. – Чарлз, в чем цель твоего нынешнего визита?
Граф медлил с ответом. Наконец, откашлявшись, проговорил:
– Видишь ли, я хотел спросить, не нарисуешь ли ты еще один портрет моей дочери. Тот, что ты написала три года назад, уже не похож. Конечно, если муж разрешит тебе заниматься живописью, – добавил Чарлз, с вызовом посмотрев на Хейдона.
Женевьева тотчас же поняла: граф пытался установить, в состоянии ли муж ее содержать. Она постоянно испытывала финансовые затруднения и, пытаясь хоть как-то их решить, писала портреты детей – богатые знакомые, когда-то приглашавшие Женевьеву к себе в гости, охотно пользовались ее услугами. Таким образом она ухитрялась покрывать издержки на содержание дома, денег иногда хватало даже на то, чтобы рассчитаться с комендантом Томсоном, когда приходилось вызволять кого-нибудь из тюрьмы. Разумеется, ей все-таки пришлось смирить свою гордость и войти в роскошный особняк Чарлза не в качестве невесты, а как наемная работница.
Женевьева подозревала, что граф сделал ей этот заказ только потому, что хотел ее унизить. «Вот до какого положения ты опустилась из-за своего упрямства», – часто говорил он ей.
Но сейчас Женевьева решила отказаться от заработка, иначе граф бы подумал, что она вышла замуж за человека, который не в состоянии содержать ее и детей.
– Что касается живописи, то мы с Максвеллом еще не обсуждали…
– Ты можешь делать все, что захочешь, дорогая, – вмешался Хейдон. – Если тебе будет приятно рисовать дочку Чарли, то, пожалуйста, развлекайся.
Бледное лицо графа покрылось красными пятнами.
– Меня зовут не Чарли, а Чарлз, – пробурчал он.
Женевьева же кивнула и с улыбкой сказала:
– Хорошо, Чарлз. Я обожаю писать портреты, а твоя дочка – прелестная девочка. С радостью сделаю это для тебя. – Женевьева снова улыбнулась – ведь получилось, будто она делала графу одолжение.
– А теперь, джентльмены, извините, но дети уже за столом, а мы слишком долго заставляем их ждать, – сказал Хейдон. – Оливер, вы не проводите наших гостей до двери?
– Хорошо, мистер Блейк, – прогудел Оливер, пряча ухмылку.
– Приятно было познакомиться! – прокричал Хейдон вдогонку визитерам. – Надеюсь вскоре увидеться еще раз!
– Только не слишком вскоре, – пробурчал Оливер, захлопнув за троицей дверь. – А лучше вообще никогда.
– Вы видели?! – закричал Джейми, снова вбегая в гостиную. – Они поверили, что вы на нас женились!
– С гордостью могу сказать, что приложила к этому руку, – просияла Юнис. – Вам понравилось, как я сделала реверанс?
– И я тоже! – добавила Дорин. – А ведь делать реверанс – нелегкое дело для бедных старых коленей!
– Колени у вас хрустели так, что было слышно до самого Олбана, готов пари держать. – Оливер засмеялся. – А комендант… Я думал, он лопнет от злости!
– Этот констебль – самый отвратительный человек на свете, – заметила Аннабелл. – И у него такой вид… как будто он откусил лимон.
– Сначала я подумала, что он пришел за мной, – призналась Шарлотта. – Он ужасно злился, когда Женевьева в прошлом году забрала меня из тюрьмы!
Узнав, что Шарлотта боялась, Женевьева тотчас избавилась от собственного страха. Она присела перед девочкой и, заглянув ей в глаза, сказала:
– Не бойся, Шарлотта, никто не собирается уводить тебя отсюда. Ты должна верить, когда я так говорю. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, поняла?
Девочка кивнула:
– Да, поняла.
– Вот и хорошо, моя дорогая. А теперь иди со своими братьями и сестрами готовиться к обеду. Я приду через несколько минут.
Когда все, кроме Женевьевы, вышли из гостиной, Хейдон закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Потом пробормотал:
– Господи, почему вы сказали, что я ваш муж?
– Потому что не хотела, чтобы они увели вас и повесили. Представить вас как моего мужа – единственная возможность объяснить, почему вы находитесь под моей крышей.
– Но вы могли бы сказать, что я ваш дядя или… какой-нибудь дальний родственник.
Она покачала головой:
– Такое объяснение сразу вызвало бы множество вопросов: где вы остановились, когда только приехали, какое у вас здесь дело? К тому же любое заявление о том, что вы мой родственник, можно опровергнуть. А вот муж… Поверьте, лорд Редмонд, я здесь отверженная, и всем известна моя склонность к безрассудным поступкам. В Инверари охотно поверят, что я вышла замуж за человека, с которым только что познакомилась. Я создала семью из воров и бродяг, которых совсем не знала. А по капризу выйти замуж за незнакомца – это вполне в моем духе, как все здесь считают.
«Она права, – думал Хейдон. – Отказаться от привычной жизни только ради того, чтобы вырастить незаконнорожденного сына воровки, – на такое, по мнению общества, способна лишь очень неразумная женщина, едва ли не сумасшедшая. А этот самодовольный глупец павлин Чарлз…»
Хейдон невольно нахмурился. Что этот идиот о себе возомнил?! Какого дьявола он вламывается в дом и ведет себя здесь так, будто имеет на Женевьеву какие-то особые права?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83